Память некстати подкидывает мне сцену с университетского стадиона — горящие глаза Люцифера, его вкрадчивый шепот, мое сбивчивое дыхание и стоны — я едва успеваю закрыть сознание до того, как Лэм взмахивает ладонями.
Разум отчаянно призывает новые образы.
Бар. Байкеры. Шейкер с коктейлем в руках Люцифера.
В другие воспоминания я ее не пущу.
— Как ты смогла? — раздосадованная Лэм не в состоянии пробиться даже сквозь слабый щит. — Я ничего не вижу.
— Попробуй еще раз, — я снова прогоняю перед глазами наш последний вечер.
Разговор про Амстердам. Шот с языками пламени. Расписка на салфетке.
Зажмурившись, я пытаюсь сдержать вторжение в собственные мысли, но не могу — сознание ощущает присутствие чужой силы. Темной и пугающей. Затягивающей в ледяную воронку. Господи, неужели у Лэм получилось?
Ты неправильно молишься.
Эхо знакомого голоса все еще звучит в ушах, когда я распахиваю глаза. Ну, конечно же. Люцифер. И как я сразу этого не поняла?
Он стоит позади Лэм и язвительно улыбается:
— Чего еще ожидать от двух необращенных? Только двойного провала.
Лэм краснеет от обиды, а я сжимаю кулаки, но съязвить в ответ не успеваю — мешает метнувшаяся в небе тень.
Словно по команде все задирают головы к облакам и с тревогой следят, как неизвестная птица то взмывает ввысь, то пикирует к увитой плющом изгороди.
— Не может быть, — ахает Айри.
В облаках появляется еще несколько темных силуэтов. Необъяснимое чувство тревоги нарастает. Птицы беснуются над нашими головами, а мы словно в трансе следим за их хаотичными передвижениями.
Стоящий рядом Зепар хмурится, Ферцана напряженно закусывает губу и даже циничная Инферна испуганно прикрывает ладонью ярко накрашенный рот, словно увидела самого Сатану.
— Почему все так переполошились? — я оборачиваюсь к Теонису. — Это же просто... птицы.
— Это бесы, — поясняет Айри — снисходительным тоном — так обычно разговаривают с ребенком в ответ на нелепый вопрос. — Как и все низшие, они не долетают до небес, и раз уж это произошло...
— Не замирайте, — предостерегает Данталион. — И немедленно вернитесь в свои комнаты!
Кто-то подчиняется сразу, но большинство продолжает разглядывать бесов. Их становится все больше, а потом из-за облаков выныривает еще одна крылатая фигура, в разы крупнее, и движется к нам. Не мельтешит, не нарезает кругов, просто медленно снижается, но в ее плавных взмахах чувствуется опасная сила. Я уже могу рассмотреть мощные когтистые лапы и обезображенное гримасой лицо, когда Лэм взвизгивает:
— Гарпия!
И кидается прочь. Ангелы и демоны в панике прячутся за деревьями. Некоторые пытаются взлететь, но обезумевшие бесы мешают им подняться. Я успеваю метнуться к беседке. Следом за мной в укрытие ныряет Инферна, а еще через мгновение мраморный купол накрывает тень гарпии.
— Разве они не боятся покидать седьмой круг? — возмущенно восклицаю я, прячась за увитой плющом скамьей.
Именно так утверждал Данталион, когда мы изучали стражей[2].
— Ну так пойди и скажи ей об этом, — огрызается Инферна, пытаясь втиснуться за колонну, что весьма проблематично с бюстом четвертого размера.
Единственное, что ей удается — это прикрыться вьющимися побегами, но гарпию жалким трюком не обманешь. Оскалившись, она заглядывает в беседку.
— Люцифер! — в истерике зовет Инферна.
Не самый лучший момент для того, чтобы съязвить, но я не могу удержаться:
— Другого времени, чтобы пообщаться со своим парнем, ты, конечно же, не нашла.
— А кого еще просить? — рявкает она. — Только он умеет вызывать адское пламя.
— Пригнись, — хрипловатый голос звучит так близко, что я вздрагиваю.
Инферна спешно присаживается и успевает прикрыться крыльями за секунду до того, как над ней проносится огненный шар. Зашипев, гарпия отступает.
Я осторожно выглядываю из-за скамьи.
— Тоже попросишь помощи, необращенная? — Люцифер насмешливо смотрит на меня.
Я вижу пламя в его ладони, но он не собирается его кидать, пока я публично не унижусь — забавляется и ждет.
— Без тебя справлюсь, — я гордо вздергиваю подбородок.
Дерзить ему опасно. Но и умолять не стану, даже если гарпия меня сожрет.
— Как скажешь, — хмыкает он.
Подбежавшая Инферна виснет у него на шее.
— Спасибо! — она целует Люцифера в щеку, и тот с ухмылкой опускает руку.
Кажется, меня действительно никто не спасет. Гарпия чувствует это и, взмахнув крыльями, кидается к беседке.
— Эвелин, не высовывайся! — Данталион складывает ладони.
Как завороженная, я слежу, как между ними появляются огненные всполохи, яркие и мерцающие.
— Эвелин!
От повторного окрика я снова ныряю за скамью. Страх призывает зажмуриться, но любопытство пересиливает. Я вижу, как горящий поток проносится над поляной и словно расплавленная лава стекает по перьям гарпии. Сила огня оказывается настолько велика, что жар опаляет мне спину. Охнув, я вжимаюсь в мраморную облицовку, но по-прежнему не могу закрыть глаза. Зрелище завораживает — вспыхнув, как сотни спичек, гарпия рассыпается в прах.
В воздухе еще кружатся тлеющие искры, когда я осторожно поднимаюсь из-за скамьи. И впервые всерьез задумываюсь, не принять ли сторону ада.
— Я же сказал: всем вернуться в комнаты! — Данталион поворачивается к разбежавшимся по саду ученикам. — Тем, кто задержится еще хоть на минуту, назначу две отработки!
Под ехидным взглядом Люцифера я выхожу из беседки. Чтобы оказаться возле крыла со спальнями, придется пройти мимо, и я до последнего тяну время, надеясь, что он первым сдвинется с места. Но нет, демон ждет. Для очередной гадости — я вижу это по его самодовольной улыбке. Остается ускорить шаг, но даже на бегу я все равно слышу издевку:
— Сколько раз тебе пришлось ублажить Данталиона, чтобы он снизошел до помощи?
[1] В шумеро-аккадской мифологии Нингаль — одна из верховных богинь, занимающаяся толкованием снов и видений.
[2] Согласно Данте, гарпии являются стражами седьмого круга ада.
Тридцать сребреников
Забившись от проливного дождя под навес, я с тревогой наблюдаю за Люцифером. Перегородив единственный выход из переулка, он настойчиво вглядывается в подступающие сумерки, и мне страшно пошевелиться — вдруг заметит? За деревом в плетеной кадке легко укрыться, но наверняка демон чувствует силу моего начала. Хорошо, что издалека сложно определить, подлинная она или остаточная. И если переждать, есть шанс улизнуть без последствий.
