Да… так-то оно так, но даже в самом худшем своём кошмаре я не могла представить этих двоих как пару!
С одной стороны, разумом понимаю, «а собственно почему нет?». Он — свободен, она — тоже. Невероятно красивая и умом не обделена. Вполне в его вкусе.
Но с другой, есть ведь глупое сердце… и оно-то как раз принять эту весть никак не желает.
Мне кажется, я не выдержу, если увижу их вместе. Горячо целующихся, например…
Ни за что ей не прощу! Змея! Знает ведь, что он был мне дорог! Без подробностей, конечно, которые не раз пыталась осторожно выведать, но всё же знает! Неужто так разозлилась из-за той моей пламенной речи, бездумно брошенной ей в лицо? Я всего-то хотела пробудить в ней инициативу. Пробудила на свою голову…
Чёрт возьми, да я её недооценивала всё это время! Такое закрутила наша тихоня, что у меня глаз до сих пор дёргается. Со времён чёртового теплохода. Будь он не ладен этот свадебный круиз!
Двери открываются, и я выхожу в коридор. При свете дня белизна стен и полов с непривычки слепит. Здороваюсь с охранником и спрашиваю у администратора могу ли я навестить сейчас Бена. Она дружелюбно улыбается и проводит меня до нужной палаты. Я в нерешительности подношу кулак к белоснежной поверхности и дважды стучу, прежде чем войти.
В палате достаточно светло. Все условия, дорогой ремонт. Сразу видно, что Грейс позаботилась о том, чтобы всё было по первому разряду.
Бен лежит на кровати. Бледный и слабый на вид. У меня сердце сжимается, потому что вот таким я его не видела никогда.
— Привет, пап, — здороваюсь я, и он открывает глаза.
— Джен, — пытается улыбнуться, но я вдруг понимаю, что смотрит он на меня как-то странно. Напряжённо и крайне внимательно. Будто ждёт от меня чего-то недоброго.
— Ну как ты, пап? — я подхожу к кровати, беру стул и пододвигаю его поближе к нему.
Бен медленно привстаёт и садится на постели.
— Всё в порядке, милая, мне уже намного лучше, — уверяет, подмигивая мне.
От этого знакомого жеста сразу же теплеет на душе, однако, у меня вновь появляется ощущение, будто он нервничает.
— Я за тебя очень волновалась, папа, — произношу тихо, и отчего-то у него на глазах наворачиваются слёзы. — Не пережила бы, если…
Он вытирает мокрые веки тыльной стороной ладони.
Кажется, до меня начинает доходить.
— Пап…
— Иди сюда, Дженнифер, — стараясь держаться, просит он и протягивает мне руку.
Я, не раздумывая, снимаю обувь и забираюсь к нему в постель. Кладу голову на грудь и зажмуриваюсь. Бен поглаживает меня по волосам. Целует лоб и сжимает в объятиях. Не так сильно, как ему хотелось бы… Он ведь всё ещё довольно слаб.
— Пап… — взволнованно шепчу я, когда его грудная клетка начинает ходить ходуном.
— Прости меня Дженнифер, — судорожно сглатывает и, клянусь… едва сдерживает глухие срывающиеся рыдания.
— Разве тебе есть за что просить у меня прощения? — искренне недоумеваю я. — Уж кому это делать, но не тебе…
Мужчина тяжело, рвано вздыхает, и я замечаю, как подрагивает его рука, к которой подсоединена капельница.
— За то, что ушёл из семьи, прости! — мольбой звучит его низкий голос. — Поверь, я любил тебя, несмотря ни на что! Просто не смог стерпеть её обман. Не мог находиться с ней в одном доме. Пожалуйста, пойми меня…
Неудивительно, что он ушёл. Любой на его месте поступил бы точно так же. Может, знай я истинную причину раньше, не винила бы его за распад нашей семьи все эти годы.
— Ты не виноват…
— Виноват! — в сердцах спорит он, и я слышу скрежет зубов, трущихся друг о друга. — Если бы я не ушёл, с тобой бы не произошло несчастье!
— Да кто знает… в мире каждый день случается нечто плохое, тут не угадаешь, — касаясь пальцами его руки, задумчиво говорю я.
Когда-то Рид говорил мне эти слова. Советовал просто принять всё то, что случилось и идти дальше. Может и сейчас мне стоит поступить ровно также?
— Ты… теперь… не захочешь меня видеть? — едва слышно спрашивает он, и боль в его голосе отдаёт рикошетом прямо в моё сердце. — Прошу тебя, только не бросай нас.
— Не говори глупостей, — злюсь я. Беру его холодную как ледышка ладонь и вкладываю в свою. — Мне плевать на все эти перипетии (Перипетии — внезапные перемены в судьбе героя. Примечание автора). Ведь именно Ты всегда был со мной рядом.
Бен приглушённо рыдает мне в волосы. Подобное было лишь однажды, когда он узнал о том, что сделал со мной Дэвид.
Эмили — просто непроходимая дура! Зачем рассказала ему о нашем разговоре? Что за день откровений у неё случился? Бен лежит после отравления. Господи, да она вообще думает перед тем как что-либо сделать? Есть ощущение, что нет.
— Если говорить открыто, я всегда был против того, чтобы ты узнала правду, — вдруг произносит он. — Страшно переживал, что ты… изменишь своё отношение ко мне.
— Нельзя вот так запросто вычеркнуть из своей жизни человека, который был и всегда будет для тебя родным, — уверенно отвечаю ему я.
Бен прижимает меня крепче к себе. Хочется по-детски заплакать. Но не потому что больно мне, а потому что я опять думаю о том, каково было ему.
— Одного не понимаю: зачем ты женился на ней? Ты же наверняка знал, что у неё в жизни происходит какая-то история с этим… Троем.
Боже, даже имя для меня такое чужеродное…
— Знал, — признаётся он. — У них был очень бурный роман. Однако, и он разбил ей сердце. Спустя какое-то время Эмили сама появилась на пороге моего дома. А я, между прочим, уже строил планы, связанные с другой женщиной.
Мне противно это слышать. Интересно, Эмили уже тогда знала, что беременна? И почему, если была в курсе, не сделала аборт, прости господи. Ведь если уж и начинать новую книгу, то только с чистого листа.
— Я просто в ужасе от того, что она натворила! — всё же не могу сдержаться я. — Даже не поверила сначала. Мне всегда казалось, что подобные сюжеты снимают только неумелые режиссёры индийского кино! Но что этим режиссёром станет собственная мать…
— Ей было очень плохо, Джен. А ещё она без конца повторяла, что единственный человек, который её никогда не предавал — это я. И да, говорила, что любит. Что поняла это, когда меня потеряла. Слышать такие слова от девушки, по которой страдал годы — дорогого стоит. Тогда-то я и пообещал себе, что никому её больше не отдам. Считал, что сама судьба ко мне благосклонна.
«Это всё же не та любовь, ты же понимаешь о чём я, да?» — вспоминаются мне слова матери, сказанные в машине.
Ох, Эмили… ну и сплела ты клубок, не расплести теперь. Да и кому это надо? Лично мне — точно нет.
Я слушаю как часто бьётся его пульс и вдыхаю такой знакомый запах. Сейчас он перемешан с чем-то медицинским, но я всё равно его чувствую. Это запах моего детства… Сколько раз мы вот так сидели с ним. Он читал мне сказки на ночь, играл со мной в футбол, носился по дому, изображая злого дракона и вообще проводил со мной очень много времени. Порой, даже гораздо больше, чем та же Эмили.
