— Я серьёзно, Смит, — сверлит меня своими невероятными глазами, в которых читается только одно: предупреждение. — Поняла меня?
— Поняла, — цокаю языком.
К Лерою подходит улыбчивый официант. Парни по-свойски здороваются и последний указывает на верхний ярус. Туда следом за ним мы и направляемся.
Пока идём, замечаю заинтересованные взгляды искательниц ночных приключений. Бедные, прямо даже не знают куда смотреть: то ли на Лероя, то ли на Брукса. Отдыхайте, девочки, эти двое — сегодня со мной. Думаю, именно этот посыл они ловят в ответ, глядя на меня. Завидуйте молча, устрицы.
Здесь наверху в вип-партере более пафосно, но атмосфера а-ля раскрепощённой Ибицы витает даже в воздухе. Заставляет кивать в такт музыке и чувствовать некое необъяснимое возбуждение, зарождающееся в области солнечного сплетения.
Официант галантно отодвигает стул и приглашает меня присесть напротив парней. Раздаёт нам меню, но я его даже не открываю. Настолько поглощена тем, что происходит вокруг.
— Что будешь? — интересуется Рид.
— Хочу пить и мороженое, больше ничего, — отвечаю коротко, всё равно ведь не отстанет.
Издаёт смешок, и красивые губы кривятся в усмешке.
Наблюдаю за ритмично покачивающимися телами. Здесь столько людей, что действительно можно потеряться. Наверное поэтому мистер Шантажист и велел никуда от него не отходить. Будь по-твоему.
Не успеваю опомниться, как парень уже приносит нам кальян и напитки. Вот это я понимаю сервис.
— Нравится обстановка? — интересуется Лерой и затягивается.
Киваю, продолжая осматривать всё вокруг. Наблюдаю за танцовщицей, чьи рыжие дреды подскакивают в такт каждому соблазнительному движению тела. Опускаю взгляд ниже. У сцены происходит что-то странное. У столика стоит девушка, облачённая в костюм женщины-кошки и выдаёт тем, кто к ней подходит, какие-то карточки и что-то ещё. Затем эти карточки заполняются посетителями клуба и возвращаются ей. Не могу понять, в чём суть.
— И у тебя такой был, — склоняясь ко мне, вдруг насмешливо выдаёт Рид.
Молчу. Это он про кожаный костюм. Был конечно. И чем дело кончилось? В ту ночь я отгребла от него ремня. Мороз по коже. Не люблю вспоминать этот неприятный эпизод.
Прямо чувствую, как он прожигает во мне дыру. Никогда не прощу ему ту «воспитательную» порку. Обида за этот его поступок до сих пор отдаётся эхом из прошлого.
— За встречу!
Поднимаем вверх стаканы, и стук стекла о стекло растворяется в звуках невероятного бита, заполняющего пространство. Аппаратура явно дорогая, потому что качество звука просто ошеломляющее.
Ловлю себя на мысли, что мне нравится здесь находиться. Даже слишком.
У Брукса загорается экран телефона, и он уходит, чтобы ответить на звонок. Интересно, кто это…
— Лерой, я на минутку, — вставая, объясняю парню, тут же вскинувшему на меня суровый взгляд.
Показываю пальцем в сторону женщины-кошки. Ну не могу я. Разрывает от интереса. Потому что я проследила. Подходят к её столику исключительно представительницы женского пола.
— Недолго давай, не то твой братец опять начнёт отрабатывать на мне эти свои армейские приёмы.
— Ладно, — улыбаюсь я криво.
Спускаюсь на нижний ярус, иду вдоль танцпола и сквозь оживлённую толпу пробираюсь к той самой девушке. Только сейчас замечаю на столике табличку «ГОРЯЧИЙ ЛОТ». Блондинка, заприметив мой заинтересованный взгляд, подходит ближе.
— Привет. Первый раз у нас? — спрашивает приветливо.
— Да, — признаюсь честно.
— Ааа, — понимающе кивает головой она. — Сегодня мужской день.
— И что это означает? — недоумеваю я.
— В аукционе сегодня участвуют только парни, — поясняет она.
— Что за аукцион? — пытаюсь перекричать музыку я.
— Собираем деньги. Благотворительная акция в помощь детям, больных онкологией.
Ого. Кто бы мог подумать, что в подобном заведении проводят подобные мероприятия. Хотя, почему нет. Столько народу, и явно билеты достать в это местечко не так-то просто.
— Так, окей, и как поучаствовать? — всё ещё не очень представляя, как всё это происходит, спрашиваю я.
— Ты поучаствовать сегодня не можешь, но, если пришла не одна, можешь записать своего парня/мужа/папу/брата, да хоть троюродного дедушку, — хохочет она, протягивая карточку. — Главное указать фамилию, род деятельности, возраст. Как душе угодно, только чтобы парень понял, что речь пойдёт о нём.
— Яяясно, — хитро улыбаюсь я, вчитываясь в строчки.
Пишу: «Горячий коп, Рид Брукс, 24»
Возвращаю квадратик, и она, мельком взглянув на записи, поигрывает бровями.
— И что теперь? — ощущая некий азарт, тороплю её я.
— Наклей ему на спину цифру 20, — выдаёт мне светящуюся неоновую наклейку, фиксируя номер на той карточке, которую я заполнила.
— Слушай, а ему обязательно знать о том, что у него на спине эта штука?
Блондинка снова смеётся и прикрывает рот рукой.
— Ну кто-то из парней в курсе, кто-то нет. Тут уж на твоё усмотрение, зай. Что так сильно насолил? — предполагает женщина-кошка.
— Да так, — пожимаю плечами, — проучить надо одного павлина. Так а что будет дальше?
— До часу «девочки» голосуют, — она кивает на большой, стеклянный шар. — Если твой парень войдёт в тройку финалистов, то ему придётся стать лотом.
— То есть? — вскидываю бровь.
— Начнутся торги. Продадим мы его. Сдадим в аренду, так сказать. На время. А заработанные деньги и коробку с чаевыми пустим в доброе дело.
— Так кто ж купит такое счастье просто так?
— А чем он нас удивить может? Ты оставила эту строчку незаполненной, — стучит длинным чёрным ногтем по карточке.
Я закусываю губу. Моя фантазия не знает границ… Но я останавливаюсь только на том, что его явно удивит.
— Оу. Отлично, — прячет карточку в стопку и складывает за пояс. — Хочешь совет? Если у него и впрямь есть шансы на победу, то постарайся сделать так, чтобы он мозолил всем глаза как можно чаще.
Я улыбаюсь как Гринч, который украл Рождество. Ну всё Брукс, держись! Это моя месть тебе за твой грязный шантаж.
К Лерою возвращаюсь, едва сдерживая предвкушение эффекта от своей выходки. Ведь даже если Рид не попадёт в тройку (в чём я очень сомневаюсь), то узнает, что я хотела «продать его». Взбесится по полной…
— С огнём играешь, — качает головой Лерой, очевидно будучи в курсе этих благотворительных акций.
— Только попробуй сказать ему про номер! — прищуриваюсь я. — Сдам журналистам какую-нибудь твою самую грязную тайну.
