— А как именно оружие ослабляет демонов, если оно на них не действует? — переспросил я. То, что сейчас сказал Иванов, плохо вязалось с его преобразованным «Маузером», из которого он и уложил сбежавшего в наш мир маленького хутхэна.
— Сейчас объясню, — улыбнулся режиссер, глядя на мое сосредоточенное лицо и явно понимая, что именно меня смутило. — Земные пули могут нанести вред хутхэнам, но только в очень необычных условиях. Например, если те будут ослаблены при пересечении границы миров, если будет нарушена связь между демоном и его сородичами, ну и размер, конечно, тоже имеет значение. Крупные хутхэны, нашпигуй мы их хоть с ног до головы свинцом, могут этого даже не заметить. А вот мелким даже один выстрел может повредить что–нибудь жизненно важное. Теперь вы понимаете, почему вам нужно учиться? В каждой битве, в каждом столкновении с врагами вам необходимо будет учитывать сотни мельчайших деталей, который могут принести вам победу. Или просто сохранить жизнь… Так вот вернемся к обычному огнестрелу и хутхэнам. Главный прием, который мы в таком случае используем — это закон сохранения энергии. Стреляем в демонов и надеемся, что ударная сила каждого выстрела хоть немного их задержит. Некоторые виды хутхэнов, например, почти все их летучие сородичи, каким–то образом могут это игнорировать. Но вот с остальными дела обстоят иначе: замедляя часть врагов, мы можем разбить их строй и заставить добираться до нас небольшими группками, с которыми бойцы ближнего боя сумеют без особых проблем справиться.
— Вы сказали «обычный огнестрел», — поднял руку Денис, привлекая внимание Иванова, и тот посмотрел на него. — Но я ведь правильно понимаю, что есть еще и преобразованный? Пистолеты, пулеметы?
— Неужели в Ярославле вам не рассказывали об этом? — удивленно поднял брови режиссер.
— Нам говорили только, что с нашими процентами масок это невозможно, — ответил бородач. — У меня, к примеру, семерка, еще у пары человек в моей прежней труппе — десятки. У остальных в среднем как у меня — семь, есть еще те, у кого по восемь и девять.
— Неплохо, — Костик показал новенькому большой палец. — У меня и Эли тоже по семь процентов.
— И это не повод расстраиваться, — Иванов оглядел нас внимательным взглядом. — Для того, в том числе, мы и ходим на ту сторону — чтобы добыть части масок и усилить свои возможности.
Интересно, подумал я, вычленив любопытную информацию из слов ребят. Значит, если не считать Иванова и Глафиру, у большинства в нашей труппе семипроцентные маски, у меня пока пять. Но это именно что пока! Останавливаться на этом я точно не собираюсь!
— А вообще, я точно не зря решил разобрать все с самого начала, — кивнул тем временем режиссер. — Нужно понимать, что возможности масок не безграничны. Мы можем преобразовывать предметы, но это не волшебство, а наука. Пусть из другого мира, да и по большей части утерянная из–за катастрофы. И у нее есть законы, которые нельзя нарушать. Так, например, базовый материал, в который мы преобразовываем то же холодное оружие, всегда один — особый металл, разработанный нашими предками как раз для поражения хутхэнов. Поэтому мечи — это самое ходовое оружие. Он состоит из одного элемента. Лезвие, рукоять и гарда — это для земных кузнецов и любителей старины. Мы же просто воссоздаем единый кусок стали нужной нам формы, и это самое главное. А раз кусок один, то, следуя правилам преобразования, на работу с ним потребуется всего один процент маски, это легко и доступно даже слабейшим из нас.
— Артемий Викторович, то есть, если мы можем что–то представить в виде целого куска, то такой предмет будет считаться единым для преобразования? — уточнил я.
— Только в какой–то мере, — ответил режиссер. — Тот же меч. Мы можем представить его как по сути сплошной кусок металла и получим соответствующий результат. Это и будет именно что кусок металла в виде меча с соответствующим минимальным уроном. Но можно собрать себе оружие и по всем правилам, считая гарду и рукоять отдельно — тогда потребуется еще по одному проценту маски на каждый элемент, но и боевые качества оружия будут немного лучше. Чуть легче вес, правильнее баланс, острее лезвие… Мелочи, но опять же те, которые могут стоить вам жизни.
— И это если не используется другой материал, — вставил свои пять копеек Денис. — Например, деревянная или кожаная рукоять. Это может еще немного улучшить результат.
— Именно, — одобрительно кивнул Артемий Викторович. — На преобразование базы в другой материал потребуется отдельно пять процентов маски. Считается все вместе: три элемента — это три процента, плюс дополнительный материал — еще пять. Итого восемь, что под силу далеко не каждому.
«К примеру, Костик с его семеркой точно не сможет создать хороший меч, — подсчитал я. — А вот тот же топорик — вполне. Лезвие и рукоятка, как раз доступные ему семь процентов».
— Теперь возьмем автомат системы Калашникова, — режиссер вернулся к огнестрелу. — Согласитесь, вместо того чтобы улучшать мечи, было бы удобнее преобразовать эту штуку. Вот только даже в самой простой, ранней модификации уже девяносто пять элементов. И это не считая того, что некоторые сплавы нужно в идеале воспроизводить как отдельные материалы — иначе, если этого не делать, ваш боевой потенциал закончится уже после первой очереди, когда ствол заклинит у вас в руках. Впрочем, и этого могло бы оказаться достаточно, если бы не одно «но»…
— Девяносто пять элементов, — тихо повторила Элечка.
— Именно, — кивнул режиссер. — Получается, подобное преобразование даже с учетом возможных минусов смогла бы произвести разве что полная маска. Но точно ли это тот путь, который нам интересен?
Иванов хитро прищурился, ожидая реакции на свои слова.
— Ну, конечно! «Калашников» — это ведь довольно простое оружие… — начал было Денис, и Артемий Викторович сразу же подхватил за ним.
— Именно, есть множество гораздо более сложного оружия, которое гарантированно выходит за рамки даже полных масок. Может показаться, что это тупик, но нет, — вещал режиссер. — Существует несколько выходов из ситуации. К примеру, старое оружие этого мира вроде моего «Маузера». Вы думали, я его ношу просто как дань какой–то традиции? Вовсе нет — он проще современных моделей, в нем гораздо меньше деталей, а следовательно, и элементов для преобразования. Поэтому многие из нас покупают реплики старинного оружия без лишнего декора, получая в итоге рабочий макет для преобразования. А еще существуют маски вроде Скарамуччи или Панталоне, как у меня, с уникальными способностями к преобразованию и работе с техникой, они могут создавать оружие с использованием меньшего числа процентов. Так что нет предела совершенства, и, возможно, когда–нибудь кто–то из вас сумеет преобразовать даже крылатую ракету… Но сейчас даже обычные автоматы и пулеметы — это огромная редкость, а те, кто могут их использовать — настоящие мастера.
«Ага, — отметил я про себя. — Получается, что с огнестрелом в нашем масочном мире все очень грустно… С другой стороны, кто мешает преобразовать огнемет? Вряд ли там много деталей, как в автомате Калашникова — насколько я помню по музею оружия, где мы были с Сашкой, всего–то не больше десятка…»
