Вот ведь песнь козла, Хвостовский! Будь внимательней, а то ведь так и пропасть недолго! Влюбляйся, но голову не теряй! Она тебе пригодится в битве с хутхэнами! Нет, разумеется, я не планировал ограничивать себя в отношениях с девушками. Точнее, в данном случае — с конкретной девушкой. Говоря об осторожности, я имел в виду свои порой перехлестывающие через край эмоции, когда речь идет об амурном фронте. Просто если чувства начнут занимать все пространство в голове, недолго и ошибку в бою совершить… Впрочем, скорее всего, я просто излишне драматизирую из–за приятного волнения. И по той же причине я вскоре повернул не туда в разговоре с девушкой.
— Вика, а почему бы тебе тоже не попроситься к нам в театр? — резко оборвав свой рассказ о кинотеатре «Звезда», который сверху выглядел как бинокль, спросил я. И, кажется, в этот момент густо покраснел. Хорошо еще, что на морозе это казалось вполне естественным.
— Я думаю, нам не стоит пока спешить со службой в одном и том же месте, — мягко ответила девушка. — И к тому же в отношениях театральных кланов существуют строгие правила. Денис перешел к вам в результате сделки Артемия Викторовича с Автандилом Зурабовичем. По собственному желанию я к вам перейти не смогу, у Гонгадзе четкие договоренности с Ярославлем.
— Подожди, — удивился я. — Но ты не крепостная актриса, в конце концов! Как он может тебя не отпустить?
— Будь проще, Миша, — засмеялась Виктория. — Почему сразу крепостное право или рабство? Ты ведь наверняка слышал о трудовых контрактах — у меня с тверским ТЮЗом как раз заключен такой. И если я внезапно меняю свое место работы… то есть службы, конечно же, никак не могу привыкнуть, что в театре иногда говорят как в армии. Так вот, если я поменяю место службы по собственной прихоти, с меня взыщут такую неустойку, что я до пенсии буду вкалывать, чтобы рассчитаться. И это все по закону, Миша, хочу заметить.
— Извини, — я примирительно выставил вперед руки. — Я действительно слишком резко взял… Просто я знаю, что ты до Ярославля служила в Алтайском краевом, и…
— Стоп, и как много ты успел обо мне узнать? — неожиданно нахмурившись, прервала меня Виктория. — И зачем тебе все это? Если честно, я думала, мы будем говорить о Твери и о ваших театрах, а не о том, где я служила и почему поменяла место!
От недавней мягкой красавицы с огромными небесного цвета глазами и белоснежной косой не осталось и следа — Вика встала вполоборота и смотрела на меня сверху вниз, вздернув свой изящный носик. При этом взгляд ее был злым и словно бы пробирающим меня до костей.
Вот ведь сатир меня разбери! И зачем я, действительно, заговорил об этом? Впрочем, тормозни, Хвостовский! В твоих вопросах нет ничего оскорбительного — ты пришел на свидание с девушкой и в процессе интересуешься ее жизнью. Это вполне нормально и ожидаемо, а вот реакция Вики как раз наоборот — не вполне адекватная. Что значит «будем говорить от Твери и ваших театрах»? Я что, в экскурсоводы нанимался, в конце концов?
Меня неожиданно взяла такая злость, что я с трудом погасил ее. Каждый имеет право на свои скелеты в шкафу, в итоге решил я, окончательно беря себя под контроль. И раз для Виктории ее прошлое — тема болезненная, пожалуй, я мог бы ее не касаться. По крайней мере, сейчас, пока мы едва знакомы. А вот если мы станем друзьями, тогда будет уже совсем другая история. И тогда каждому придется распахнуть двери своих гардеробов и показать, что там болтается……
— Давай не будем ссориться, — максимально спокойно сказал я, глядя прямо в глаза пышущей праведным гневом Виктории. — Во–первых, не буду скрывать, что мне хотелось не только рассказать тебе о нашем городе, но и получше узнать тебя саму. Во–вторых, лишь недавно стал обладателем маски, мне все интересно, я не все еще знаю. И потому я люблю задавать вопросы. Я же не кукла, а настоящий мальчик…
Я улыбнулся и коснулся пальцев Виктории в кожаной перчатке, и она не отдернула руку. Вместо этого она быстро порозовела, что с ее светлой кожей и особенно на фоне блондинистых волос с белой одеждой было особенно хорошо заметно. Есть — я давно заметил, что если вести себя спокойно в ответ на агрессию, это действительно работает в твою пользу. А если еще и вовремя пошутить про Буратино…
— Давай сделаем вид, что этих вопросов не было, а нам с тобой уже пора по домам, — выдержав, по ее мнению, томительную паузу, предложила девушка. — Не провожай, моя съемная квартира тут рядом. В доме рядом с библиотекой. Дойду сама. И спасибо за вечер. Ты хотел сделать мне приятное, а я сорвалась… Извини.
Один из нас с девушкой все–таки извинился, и впервые за все мои отношения это был не я. Необычное чувство…
Последние слова Вика проговорила уже себе под нос, потупив взгляд. Она явно поняла, что перегнула палку, и теперь ей было банально неудобно продолжать прогулку. Интересно, на этом наши отношения в принципе закончатся или?.. Наверно, если бы не недавний сон, я бы все–таки попробовал остановить девушку. Но сейчас что–то словно удерживало меня на месте все то время, пока она шла прочь от меня в свете вечерних фонарей. Прошло две минуты, Вика окончательно скрылась из виду, а я словно отмер и снова понял, что могу шевелиться.
И что это была за чертовщина? После такого домой категорически не хотелось. Я посмотрел на часы, а потом решил заглянуть к Сашке. И даже, возможно, выпить немного пива — как говорится, без фанатизма, ведь утром мне снова рано вставать и бросать организм в объятия силовых тренировок.
— Неужели? — в трубке раздался бодрый Сашкин голос. — В лесу медведь сдох или рак на горе свистнул?
— Ладно тебе, господин режиссер, — усмехнулся я. — Не так уж давно мы не виделись. Свободен?
— Потанцуем! — захохотал Сашка, довольный своей простенькой шуткой. — Заезжай, только пива возьми.
— Я сегодня на безалкогольном, — секунду подумав, решил я. — У нас в театре новая программа подготовки, в пятницу премьера на новой сцене в историческом здании. Так что я все эти дни должен быть как огурчик.
— Пригласишь нас с Лариской? — мой друг задал предсказуемый вопрос, проигнорировав при этом тему спиртного.
— Естественно, куда ж я без вас, — улыбнулся я. — Тебе как обычно взять?
— Ага.
Мы закончили разговор, и я снова вызвал такси — определенно, я веду себя сегодня как Крез. Или лучше — кутила и мот. Все–таки до Затьмачья, исторического квартала, где проживал Сашка, от набережной в Городском саду можно пешком за пятнадцать минут дойти. И раньше я бы наплевал на мороз, но теперь — теперь я неожиданно осознал, что хочу тратить свою жизнь на что–то большее, чем прогулки пешком по старым улочкам. Раньше я думал, что полчаса, как говорится, погоды не сделают. А теперь я знаю, что это дополнительный круг тренировок с мечом, который, возможно, когда–нибудь спасет мне жизнь….
Машина пришла быстро и так же оперативно домчала меня через ближайший супермаркет, где я купил нам с другом пива, до улицы с труднопроизносимым для иногородних названием — Циммервальдской. Почему–то все упорно называли ее именем какого–то несуществующего Циммервальдского, а на самом деле название произошло от швейцарской деревеньки, где проходил один из первых съездов коммунистической партии… Сашкин дом — старая трехэтажка в стиле советского конструктивизма — дышала обреченностью. Несмотря на свою историчность ценности она для города, по мнению чиновников, не представляла, и ее решено было расселить и снести. Вот Сашка, которому квартира досталась там от бабушки, и жил фактически на чемоданах — со дня на день должны были объявить переезд в новое жилье.
