В холле нас встретило большое оживление. Журналисты, VIP-зрители, в том числе наш знаменитый критик Воскобойников, чье острое перо заставило плакать не одного самодеятельного поэта. Строг он был и к театральным постановкам, особенно к профессиональным вроде наших. Но Иванова и Северодвинскую он уважал, насколько я знал от Лариски. Та у него училась, сдавала зачеты по несколько раз, а потом, когда наша подруга защитила диплом, Воскобойников внезапно перестал ее третировать и при встрече всегда улыбался, интересуясь ее профессиональной карьерой. Как объяснила Лариска нам с Сашкой, строгим он был лишь к студентам, а всех выпускников считал состоявшимися профессионалами. Кстати, вот и один из них. Вернее — одна.
— Мишка! — Лариска с улыбкой помахала мне рукой и сделала фирменный снимок от бедра.
— Это кто? — тихо спросил Денис, наклонившись ко мне.
— Моя хорошая подруга, — ответил я. — Пойдем познакомлю.
Мы направились к девушке, которая и сегодня была в своем рабочем образе — толстовка, темные штаны и тяжелые ботинки. Но это отнюдь не делало ее менее красивой, особенно учитывая роскошную гриву волос, словно превращающую ее в одну из диких диснеевских принцесс. И Денис явно был со мной в этом плане согласен. Вряд ли в тех же терминах, но в общем и целом точно да. Он смущенно закашлялся, когда я их друг другу представил, и нервно улыбался, пока мы стояли и болтали на дежурные темы — вроде перевода Дениса из Ярославля и сегодняшней премьеры.
— Как тебе Тверь? — непринужденно спросила бородача Лариска, когда из дверей буфета вышел Сашка в своей неизменной черной шапочке и с двумя бокалами шампанского в обеих руках.
Пока Денис отвечал своей новой знакомой, я помахал будущему великому режиссеру рукой, и он с радостной улыбкой двинулся к нам. И, честно, я был очень рад, что он пришел. Пусть премьера — это не совсем про нас, но мне было необходимо увидеть друга перед тем, как откроется портал и мы перейдем на ту сторону…
Против моей воли в голову лезли самые разные мысли, и все они были так или иначе связаны с предстоящим походом. При этом я с удовлетворением отметил, что рейд в другой мир меня не пугает. Волнение было, да, но это как раз абсолютно нормально. Меня переполняло предвкушение, любопытство и какая–то веселая безбашенность. Я хотел поскорее попасть в то место, кусочек которого я видел всего несколько дней назад, хотел применить навыки, полученные на тренировках, хотел узнать больше о том мире. И в этом моем отношении, в котором не было места страху, огромная заслуга принадлежала Артемию Викторовичу. За короткий срок он умудрился превратить меня из обычного слюнтяя — сейчас почему–то так легко было это признать — во что–то большее. Пока я еще не понимал, во что именно, но и процесс, и результат мне точно нравятся. А еще я точно знал, что наш главреж не даст меня в обиду, не оставит в беде. И от этого тоже становилось тепло на душе.
Как, кстати, и от того, что рядом есть друзья. А у друзей, как поется, есть шпаги… хотя в данном случае шампанское.
— Ты, как всегда, в своем репертуаре, Мишка, — Сашка неловко приподнял правую руку с бокалом, показывая, что приветствует меня. — Позвал на премьеру, а сам в ней не участвуешь. Но хотя бы в свет меня вывел, а то я кроме съемок и монтажного стола ничего не вижу.
Конечно же, мой друг немного лукавил — он постоянно общался с самыми разными людьми, от заказчиков рекламного видео до актеров и фотомоделей местного разлива. Но вот то, что это не обязательно доставляло ему удовольствие, самый что ни на есть твердый факт. Гораздо приятнее Сашке было общаться со мной и Лариской.
— Это Денис, наш новый актер, а это мой лучший друг Александр, режиссер, — теперь все в нашем небольшом стихийном кружке были знакомы.
— Режиссер? — Денис округлил глаза. — В каком театре?
Лариска весело расхохоталась, откинув голову и обнажив жемчужные зубы. А вот мой друг Сашка заметно покраснел — естественно, от смущения. Пришлось объяснять Дену, чем занимаются тверские режиссеры из Затьмачья, и вскоре наша беседа достигла той самой точки, когда не нужно ею управлять. Ведь как же порой бывает — вроде и люди собрались образованные, и обстановка располагает, а вот приходится кому–то брать на себя роль модератора, чтобы не допустить неловкого молчания. У нас же сейчас разговор лился рекой, и того же Дениса порой было не остановить — такое чувство, будто он месяц сидел в одиночной камере и ждал, когда же появится хоть какой–то собеседник.
Лариска рассказывала байки из своей журналистской жизни, потом они, как всегда, поспорили с Сашкой, могут ли СМИ быть по–настоящему независимыми. Это была их любимая тема для дискуссии, и порой они даже начинали яростно спорить, размахивая руками, но потом все равно мирились, махнув на разногласия. Вот и сейчас…
— Когда ты ни от кого не зависишь, ты можешь писать о том, что тебе больше нравится, — Сашка активно жестикулировал, а я во все глаза смотрел на его бокал, из которого в любой момент могло выплеснуться шампанское. — И твердо отстаивать свою позицию, быть справедливым.
— А на что, друг мой? — усмехнулась Лариска, тряхнув гривой волос. — Кто будет платить тебе за твою творческую свободу? Пойми, наконец, что свободной прессы не существует — ты либо обслуживаешь властные круги, либо примыкаешь к оппозиции, которая сама хочет во власть и лишь поэтому озабочена справедливостью. И платит тебе за то, что ты можешь помочь своим боевым пером.
— А как же музыкальные журналы? — не сдавался Сашка. — Или компьютерные? Или литературные?
— Везде есть редакционная политика, — терпеливо объясняла наша подруга, и Ден продолжал завороженно смотреть на нее. — В литературном журнале ты не будешь писать о своих любимых поэтах. Тебе придется делать обзоры на коммерческую литературу, потому что за них платят деньги — те самые, на которые ты печатаешь свой журнал.
— Хорошо, но ты всегда можешь перейти в интернет, в Телеграм, в конце концов, — Сашка даже вспотел, доказывая Лариске свою правоту. — Там тебя никто не будет цензурировать…
— Ой, да ладно! — засмеялась девушка. — Какая наивность! А зарплату ты людям из чего платить будешь?
— Из рекламы, — у Сашки был такой вид, будто он достал козырь из рукава.
Но Лариска снова лишь прыснула со смеху.
— Ага, все прям так и будут стоять в очереди рекламироваться на никому не известном сайте свободных голодных художников, — язвительно сказала она.
Дискуссия, как и ожидалось, вновь разгорелась не на шутку, грозя затянуться. Но тут к нам подошел Артемий Викторович, вежливо поздоровался с Лариской и Сашкой, а затем тихо сказал: «Пора». Тут же раздался первый звонок, подтверждая слова режиссера и неумолимо приближая наш выход за пределы привычного мира.
Движение через холл было затруднено, новые зрители все прибывали и прибывали. Значит, и вправду аншлаг. А потому портал должен получиться хорошим и крепким. Еще бы Глафире подольше его удержать…
— ТЮЗ сегодня тоже играет премьеру, — Артемий Викторович по–прежнему шел впереди, не оборачиваясь. — Слышали?
