– Вторая книга. «Меньше, чем ничего». Натянутая. Занудная. Сухая и многословная.
– Чушь собачья! Критики сравнили ее с романами Генри Джеймса!
– Да, – согласилась Глория, – прекрасно помню. С «бальзамированным» Генри Джеймсом, если слова вообще можно забальзамировать.
– Боже, Глория! – вскричал Стив. – Почему ты такая язва?!
– Третья книга. «Цветы, конфеты и щипцы».
– Отличная книга!
– Ну, хорошо. Пусть так. Четвертая – «Орлы и чайки». История моей семьи, которую ты бесцеремонно стянул, словно воришка – жвачку с прилавка.
– Неправда. Если у героини кудрявые волосы с медным отливом, как у твоей матери, это еще не значит, что я препарировал твоих родственничков.
– Как тебе угодно. Номер пять, «Иммигрант в маленьком городе». С нее ты и начал создавать бессмысленные вонючие лужицы блевотины вместо книг.
Стив хотел было открыть дверь, но отдернул руку.
– Да как ты смеешь! «Таймс» назвала меня мастером микроскопического! Критики говорили, что я «выполнил пятилетку по миниатюризации»!
– А сейчас ты что пишешь, милый?
– О господи, неужели так важно, кто откроет гостям?!
– Чрезвычайно важно.
Снова раздался звонок.
Муж и жена поглядели на дверь, точно это был гроб, а за ним – живые души, которые им не терпелось сожрать.
– У меня уже несколько лет творческий кризис, и ты об этом знаешь.
– Открывай, Стив.
– Да, милая.
Ди-Ди
Не понимаю я человеческое сердце. Лишь боль делает его сильнее. Лишь печаль делает его добрее. От хорошей жизни оно чахнет, а радость будто строит вокруг него глухие стены. Сердце – извращенное и жестокое. Я ненавижу его, а оно, похоже, ненавидит меня.
Роджер, держись подальше от моей дочери. Она сказала, вы переписываетесь или что-то в этом духе. Немедленно прекрати! Возможно, Бетани единственная, кого не постигло семейное проклятие неудачников, и я не позволю тебе вернуть ее на путь поражений! У нее было трудное детство (в основном по моей вине), но каким-то чудом она выдержала. Бетани живет со мной, и только благодаря этому я еще не свихнулась. Если она меня бросит, если уйдет из дома, я тоже уйду. Моя душа уйдет, а тело останется в дрянной квартире и будет удивляться, кто это только что ушел из дома вместе с Бетани.
Она была тихим ребенком, и я считала, что это признак большого ума, что ее прекрасные идеи просто нельзя выразить словами. Но теперь я понимаю: она молчала, потому что не хотела принимать участие в моей грязной жизни.
Если она уйдет, у меня будет слишком много свободного времени, и мне придется признать, что я уже никогда не влюблюсь. Впервые я осознала это несколько лет назад.
Да, я хорошо помню тот день. Точнее, вечер «У Дэнни», наше с тобой свидание. Я будто увидела себя глазами человека за соседним столиком. Вот мне шестьдесят восемь, я завтракаю одна в дешевой забегаловке. Потом показываю дисконтную карточку, расплачиваюсь и иду домой, где жду следующего приема пищи.
Словом, я не то чтобы забыла о тебе после той встречи. Просто вместе с мыслью о тебе я вспоминаю Пустоту. Поражение. Ты этого не заслужил, понимаю. Но ты очень похож на меня: того же возраста, с тем же списком неправильных решений. Повторяю, держись подальше от Бетани. У нее еще может быть здоровое будущее (Кайл?), не мешай ей. Живи по возрасту. Напейся, что ли. Но оставь мою дочку в покое.
ДД
«Шелковый пруд»
Глория улыбнулась гостям.
– Кайл Фалконкрест! Какая честь видеть вас в нашем уютном, гостеприимном доме!
– Спасибо. Знакомьтесь, это моя жена Британи.
– Здравствуйте!
– Я рад, что вы нашли время посетить наш скромный университет, – проговорил Стив. – Принести вам выпить?
Молодые переглянулись. Британи спросила:
– А у вас найдется белое вино?
– Только скотч. Хотите? А, вспомнил! Есть еще джин.
Глория злобно вытаращила глаза на мужа: это был ее личный запас.
Стив опомнился:
– Нет, только скотч.
Кайл любезно ответил:
– С удовольствием выпью скотча. Со льдом, если можно.
– Лед у нас кончился.
– Ясно.
Стив ушел за выпивкой, а Глория пригласила Кайла и Британи в гостиную.
– Кайл, ваша книга великолепна.
– Спасибо.
– Я прочитала ее дважды. Она заслуживает самых лестных похвал, а солидный гонорар, полагаю, делает вашу жизнь еще прекрасней.
Кайл смутился. Британи ответила за него:
– Сегодня он подписал контракт на второй роман.
– Надо же, второй роман! – восхищенно взвизгнула Глория, отчасти для гостей, отчасти для мужа, который еще был на кухне. – Замечательно! А сколько денег вы за него получите – боюсь даже представить!
– Завтра об этом напишут в газетах, так что можно и рассказать. Десять миллионов долларов, – сообщила Британи.
Глория чуть в обморок не упала от удовольствия.
– Десять миллионов?! – Она обратилась к Стиву: – Юный Кайл получит за вторую книгу десять миллионов долларов!
– Правда? – Стиву оставалось только разбить стакан и перерезать себе горло. – За это и выпьем!
Он подал гостям скотч, и Глория тут же произнесла тост:
– За ваш десятимиллионный контракт с издательством!
Они чокнулись и выпили – Стив был вынужден присоединиться.
– Так о чем ваша новая книга? – спросила Глория.
– Ну, это современная история любви. Не совсем обычная.
– Необычная? Как интересно!
– Она про людей, которые работают в офисном супермаркете.
– В офисном супермаркете? – смутилась Глория.
Тоном, каким взрослые обычно дают молодняку понять, что знают современные рок-группы, Стив произнес:
– Я сегодня как раз был в таком. «Скрепки» называется.
– Ты не говорил… – Глория почувствовала себя преданной.
Британи вызвалась объяснить:
– Ну, это такие громадные магазины канцелярских товаров. Их обычно строят на шоссе. «Скрепки», «Офис-Депо». Слышали?
Глория выглядела так, словно только что пришла на вечеринку и пытается вспомнить имена гостей.
– Я…
– Ну что ты, Глория, все знают, что такое офисный супермаркет! – пристыдил ее муж.
– Я покупаю канцтовары в магазине неподалеку. Мне и в голову не приходило ехать за ними в офисный… супермаркет!
