Впрочем, его мать сильнее противодействовала увлечению сына, нежели родители Адели, которые снисходительнее относились к чувствам генеральского отпрыска. Софи Гюго не хотела, чтобы её сын в таком раннем возрасте связал себя браком, да ещё с девушкой из пусть и обеспеченной, но буржуазной семьи, тогда как его отец был генералом. Тут материнская гордость взяла верх над чувствами обиженной супруги.
Разлучённый со своей возлюбленной, Гюго искал любой повод, чтобы увидеть Адель: он подстерегал её на улице, был готов часами ждать, лишь бы увидеть её на мгновение. Он вёл дневник, куда заносил все, даже мимолётные встречи с Аделью, не говоря уже о том, когда с ней удавалось поговорить, обменявшись хотя бы парой слов.
Как и в творчестве, основанном на противостоянии чёрного и белого, добра и зла, в жизни Гюго трагедия освещала путь к торжеству. Смерть матери открыла ему путь к свадьбе. Софи Гюго ушла из жизни 27 июня 1821 года в возрасте сорока девяти лет. Сыновья преданно ухаживали за ней во время её скоротечной болезни, по всей видимости, воспаления лёгких, но она скончалась. За ней остались одни лишь долги. Последние месяцы она целиком находилась на содержании старшего из сыновей — Абеля.
Софи Гюго была противоречивой натурой. Её воспитание сыновей было довольно пуританским и ригористичным, типично буржуазным. Виктора она приучила к ответственности и дисциплине, привила ему отвращение ко всякого рода лжи и лукавству, но при этом мать не понимала поэзии, подавляла личность ребёнка. Её опекой Виктор, по-видимому, тяготился, хотя, конечно, от всего сердца любил родительницу, желавшую ему только хорошего — как она это понимала.
Разлад между родителями отравил детство Виктора, и как умный мальчик, он не мог не замечать противоречивости матери — того, что исповедуемые ею мещанские добродетели вступали в противоречие с её поведением. Её любовная авантюра с де Лагори, участие в политических интригах должны были наводить на мысль о неоднозначности любых моральных оценок и несводимости личности человека к одной-единственной роли. Отец же, не выждав и месяца, женился на своей давней сожительнице — тоже материал для грустных размышлений о непостоянстве человеческих чувств и привязанностей.
Семейство Пьера Фуше отправилось на лето в городок Дрё в 70 километрах от Парижа. Обретший полную свободу Виктор решил проведать там Адель и, не имея денег на дилижанс, отправился туда пешком и дошёл до Дрё за три дня. Все Фуше были поражены поступком Виктора, особенно, конечно, Адель. Переписка с невестой, каковой её теперь все считали, включая семью Фуше, возобновилась официально.
Вернувшись в Париж, Гюго поселился в бедной мансарде со своим двоюродным братом по матери и жил очень скромно, если не сказать — в нищете. Ещё при жизни матери он неуклонно приучался к жёсткой экономии. Теперь наступила пора следовать её заветам, быть расчётливым и зарабатывать деньги. Такой опыт выживания наложил отпечаток на всю последующую жизнь Гюго, и он постоянно вёл тщательный учёт своих расходов и доходов, умело торговался с издателями. Впоследствии писатель получал немало упрёков от людей нерасчётливых, богемных, каковыми являлись многие собратья по перу, за свою «расчётливость», но это было лишь проявлением зависти. Те, кто не обладал деловой хваткой и волей Гюго, компенсировали собственные недостатки распространением сплетен. Поэт всегда много тратил на благотворительность, помогая большому количеству знакомых и незнакомых людей, при том, что сам имел семью с четырьмя детьми.
Будучи предоставлен самому себе с семнадцати лет, нигде не служа, Гюго рано стал профессиональным писателем и должен был полагаться на собственную работоспособность, плодовитость, умение выстраивать отношения с редакторами журналов и издателями, театральными директорами, ведущими артистами, учитывать интересы и вкусы публики.
Последний год перед свадьбой Виктор уже на правах официального жениха посещал Адель, ему больше не нужно было высматривать её тайком, и он теперь позволял себе в письмах невесте поучать её: как себя держать и как одеваться, выказывая себя одержимым ревнивцем, как всякий романтически влюблённый девственник. После того как утряслись вопросы с пособиями от королевского двора и Министерства внутренних дел — необходимое условие для согласия на брак как со стороны родителей невесты, так и отца поэта, жившего после выхода в отставку на пенсию в Блуа, была назначена свадьба. Внезапно обнаружившейся проблемой стало отсутствие у Виктора свидетельства о крещении — следствие антирелигиозной кампании во время революции, когда этой церковной процедурой пренебрегали. Недаром в войну 1812 года в России с ужасом говорили о наполеоновских солдатах, что иные из них, возможно, не крещены. По совету отца Гюго заявил, что таинство его крещения было совершено в Италии (откуда получить подтверждение было невозможно), и свидетельство жениху выдал сам Фелисите Робер де Ламенне — видный французский религиозный деятель, на тот момент ещё священник, а позже ставший основоположником либерального католицизма и порвавший с Ватиканом. Знакомство с де Ламенне свидетельствовало, как высоко ценили двадцатилетнего юношу именитые и состоявшиеся люди.
Венчание состоялось 12 октября 1822 года в церкви Сен-Сюльпис. Одним из свидетелей со стороны жениха был Альфред де Виньи, ещё не женатый, вторым — бывший учитель из пансиона Феликс Бискара, который первым оценил дарования своего ученика.
Свадьба стала ещё одним из контрастов света и тьмы в жизни Гюго. Средний брат Виктора — Эжен, чей характер давно уже отличался угрюмостью и замкнутостью, вёл себя всё более странно, после того как молодых оставили в спальне одних, придя к себе домой, впал в буйное помешательство. Подозревали, что он также любил Адель и брачное торжество брата стало тем «триггером», как принято сегодня выражаться, спровоцировавшим психический кризис, после которого он так и не пришёл в себя. Его отослали к отцу в провинцию, но просвета сознания не наступало. В итоге Эжен был помещён в лечебницу, где и находился до своей смерти в 1837 году. Виктор иногда навещал его там, всякий раз ужасаясь увиденному — его брат, также когда-то писавший стихи, терял человеческий облик. Эжен стал «чёрным человеком» романтической поэзии для Виктора, его роковым двойником, наглядным напоминанием того, что может случиться с каждым.
Через девять месяцев после свадьбы родился первенец — хилый малыш, названный Леопольдом Виктором, в честь деда и отца одновременно. Но ребёнок умер через три месяца — довольно типичный случай для того времени, когда младенческая и вообще детская смертность была очень высока. Удивительно скорее то, что все следующие четверо детей достигли взрослого возраста. Дети у супругов Гюго рождались один за другим, с интервалом два года: в 1824-м — старшая дочь Леопольдина, в 1826-м — Шарль, в 1828-м — Франсуа Виктор, в 1830-м — младшая Адель.
Вскоре после свадьбы случилось примирение с отцом, который в провинциальном спокойствии обратился к писательству. В 1823 году Леопольд Гюго опубликовал свои «Воспоминания», а в 1825-м — роман «Тирольское приключение». Видимо, литературные способности у Виктора возникли не на пустом месте, а были унаследованы от отца, столь сильно отличавшегося от матери. Это был порой легкомысленный, но добрый человек, снисходительный, жизнелюбивый, храбрый, но без грубости, вояка.
