— Это твоя работа, Вильгельм, — сурово заявила я. — Считай, что тебе княжна Алмазная дала задание. И выполняй. Ничо, я сама в библиотеке работала и знаю, что чем больше архивы, тем меньше шансов, что там что-то пропало или украдено. Потому что сначала потеряли, потом закопали, ни один вор не найдет.
— Злая ты, Лилька, — жалобно посмотрел на меня Вилли. — Жестокая.
— Ага. Потому что наполовину цверг. С вами по-другому и нельзя.
8. Смотрины
На поиски секстанта уговорила маму. Ее, может, тут всё и устраивало, а доченьке ее единственной плохо и тошно. Дочка хочет домой. Алле Дмитриевне, между прочим, как хозяйке, выдали ключи от всех помещений и даже от казны. Последнее меня особо удивило: Генрих не показался мне щедрым и любящим мужчиной. Был, наверное, во всем этом какой-то подвох. Мама честно пыталась артефакт найти, но ей не удалось — не то папка был специалистом по игре в прятки, не то ей не от всех дверей дали ключи. Я расстроилась, даже поплакала. Мама меня утешала, как-то неуверенно обещая, что все будет хорошо.
— Вот ты зачем замуж вышла, а? — прямо спросила ее я. — Да еще за этого орангутанга?
— Зря ты так, Лиля, Генрих очень интересный мужчина, — возразила мама. — И богатый. И ко мне хорошо относится, на самом деле, хорошо. Ты маленькая была, не помнишь — а я пыталась строить отношения с одним человеком. Мне не понравилось: он руку на меня мог поднять, кричал, ни во что меня не ставил. Генрих изначально был другим.
— Расскажи, как вы познакомились?
— На море… Я после школы поехала отдыхать в Кабардинку со своим женихом… у нас уже заявление в ЗАГСе лежало, ага, а там, понимаешь, солнце, вода, девушки красивые в купальниках. Ну я и застала своего… жениха… в недвусмысленном положении с другой дамой. Сидела на песке, плакала. Жизнь казалась разбитой к чертям. А тут ОН подошел. Я думала — кавказец-недоросток. Черный, носатый, с бородой. Грудь волосатая. Испугалась, что приставать будет. А он мне платок дал, мороженое принес, рубашку свою на плечи накинул. Милый такой… И очень образованный. Сказал, что геолог. Рассказывал про камни. Я тогда и подумала — а пошло оно все. Можно же просто дружить. Зачем спать?
— Ну да, и надолго твоей решимости хватило?
— На два дня, — усмехнулась мама. — Генрих моему бывшему парню нос сломал, а потом мы с ним на его машине по всем горам проехались. В каждом заливе искупались. В каждом ресторане поужинали. Ну… как тут было устоять? Ухаживал он красиво… цветы, сережки золотые… Потом, знаешь, ни один мужчина с ним в сравнение не шел. Никто ко мне так трепетно не относился. Я, конечно, понимала, что будущего у нас нет, да и не хотела. Геологи — они постоянно в разъездах. Как моряки. Сложно так жить. Ну и он не предлагал ничего. Так, курортный роман.
— А ребенок?
— Ребенку я обрадовалась, — призналась мама. — Мишка, жених мой несостоявшийся, все за мной таскался, прощения просил, а как про беременность узнал — исчез. Родители мне сказали: рожай, Алла, помогать будем. Я и родила. Помогали они, выучиться позволили. Так что я ни о чем не жалела никогда. У меня в жизни была настоящая сказка, а другие ничего не видели такого, только дом-работа, дом-работа.
— А сейчас?
— А сейчас у меня есть деньги, — жестко сказала мама. — И уважение. И мужчина. Зато нет начальника и теплого женского коллектива. Мне нравится.
После нашего разговора я всерьез задумалась.
Чисто теоретически я готова была рассмотреть предложение папаши и хотя бы поглядеть на кандидатов в мужья. В конце концов, я обычная женщина и хочу семью и детей. Ну и любви телесной, так горячо во всяких книгах с полуголыми дядечками на обложках описываемой. Вот этого головокружения, бабочек в животе и "он вбивался в ее тело с частотой отбойного молотка". Нет, ну а что? То, что я не раскрасавица, это ещё не значит, что у меня нет желаний! Есть, конечно. В конце концов, это естественный процесс размножения. Даже вон в Библии написано, что человек должен прилепиться к своей жене, а потом плодиться и размножаться. Меня, конечно, смущает тот факт, что человеком назван только муж, а жена, видимо, так, дополнение, но факт остаётся фактом.
Но и замуж за кого попало я не согласна. Право, вот эти вот квадратные дядечки с бородами до пупа меня абсолютно не привлекают! Хотя я и присматриваюсь.
К примеру, Вильгельм мне, наверное, мог бы понравится. Если уговорить его бороду подровнять. Глаза у него серьёзные, и разговаривает он со мной не как с дурой набитой. Я к нему привыкла, с ним весело. Интересно, а какой он без одежды?
Вопрос обнаженки мне был очень интересен чисто теоретически. Мне нужно знать, насколько гномы под одеждой страшные. Я прогрессивная девушка и спать с мужем в темноте под одеялом не собираюсь, не средние ж века. Пусть я не верю в любовь, но какие-то чувства должны быть. Инстинкт продолжения рода, инстинкт самосохранения… Хотя бороды их все равно меня подбешивают, но такова жизнь, такова их природа, это придется принять. Тем более, что гномьи женщины тоже красотой не блистали. На их фоне я сама себе казалась не такой уж и толстой. Почти нормальной. Во всяком случае, если выбирать между мной и любой другой гномкой, я бы выбрала себя. Хотя я раздеваться тоже не готова. Ибо целлюлит, жиры и ножки коротенькие. Это никаким бельем не прикроешь.
Не эльфийка, да. Но никто не эльфийка, кроме эльфийки. Тут матушка просчиталась. Не могла меня от альва родить? Но мама у меня умная, и в этом ее проблема. Дура бы обязательно выбрала посмазливее.
Как я. Я буду выбирать самого красивого, и не волнует!
* * *
Меня, впрочем, как обычно не спросили, согласна ли я на знакомство с потенциальными женихами. Просто Генрих Скольдович решил не откладывать в долгий ящик свои планы и объявил сбор кандидатов на мои окорочка и потроха. И они, мать их, приехали, причем довольно шустро!
Я тут даже месяца не прожила, не привыкла, не осмотрелась, в шахты ни разу не сходила (не больно-то и хотелось, но ради повышения уровня образованности надо бы). Ну, знала, где кухня, библиотека, общие бани и примерно ориентировалась в княжеских помещениях. А дальше не успела. Проленилась. А тут женихи! Слишком быстро!
Меня, нарядную, красивую, в парадно-выходном платье цвета мха и похожей же фактуры (бархат, конечно, красивый, но чешется под ним), усадили рядом с папахеном на скамеечку. Ужасно неудобно, у меня унитаз в комнатах комфортнее. Сам князь Алмазный на троне сидит, каменном. Но под царственной задницей мягкая подушечка, да и вообще одет он многослойно, в штаны, кафтан, плащ с меховым воротником, ну чисто Киркоров на выходе. Пыль в глаза пускает, это понятно, это объяснимо. Наряд подбирала мама, потому что странным образом ему действительно к лицу все это безобразие. Выглядит, как важный птиц.
Мама сидит по его правую руку на стульчике. Я слева — у ног. Унизительно и колени затекают, но остальные вообще стоят, так что я не сильно возмущалась. Кстати, весь папашин кафтан в кошачьей шерсти — Тимофей на нем спал. Это немного смешно и отвлекает от удручающих обстоятельств.
