Никто не успел пикнуть, как гасси прыгнула к дознавательнице, спутывая её в смертельном коконе щупалец и стаскивая с Лейвеллин на покрытый роскошным ковром пол.
Открывшееся зрелище шокировало меня настолько, что я не сразу вспомнила о туманных намёках Аграфа.
Лейвеллин лежала на спине, глядя мутными, ничего кроме похоти не выражающими глазами на нас, а над её пахом гордо возвышался внушительный, эрегированный…член.
Ой!
Матриарх толкнулась бёдрами в никуда, не понимая ещё, что я вместе с гасси, только что, лишила её… или его (?), секс-партнёрши.
Заберите меня отсюда!
Мою голову прострелила мгновенная, острая боль, разбежавшаяся по всему телу электрическим разрядом. И я благополучно вывернулась в приступе обратной перистальтики, извергнув из себя, наверное, то что ела ещё неделю назад.
— Аг. ра. ф…ув. ве. ди… меня.
Карианец подхватил меня на руки и споро вылетел из обители разврата.
— Это была плохая идея, — корил он себя, — Я — старый идиот! Ты не готова к таким зрелищам! Одно дело — воевать, а другое — видеть эту мерзость! Никогда себе этого не прощу! Успокойся, мышонок, скоро будет легче!
6. Часть шестая
Более-менее пришла в себя уже в своей ванной.
— Вот я идиот, — продолжал сокрушаться Аграф, — В космос выбросить меня без скафандра!
— у-у… — выразила я своё несогласие со словами карианца.
— О, уже отвечаешь! — обрадовался мой нянька, — Не поверишь — я впервые в жизни испугался! За тебя! Ты как, мышонок? Пошли-ка в кроватку…
Кроватка-матриарх-мерзость… ассоциативный ряд заставил меня снова вывернуться в приступе сухой рвоты.
— Чччч… тише… не в кроватку — на диванчик?… хорошо? — гулькал надо мной посеревший от переживаний мужчина.
— …угу… — согласилась я.
— Удобно? — обкладывая меня подушками и протягивая стакан с ледяным мятным напитком, осведомился Аграф.
— Да. — Отпив напиток, и с облегчением прислушиваясь, как утихает бунт органов пищеварительного тракта, ответила я, — Можно просьбу?
— Всё что захочешь… — виновато откликнулся нянька.
— Не подпускай ко мне… ЕЁ… пожжалуйста!
— Не подпущу. Только через мой труп. — клятвенно заверил Аграф.
На этой оптимистичной ноте я и уснула.
Уууууутро добрым не бывает!
На момент пробуждения, я была солидарна с тем, кто высказал столь мудрую мысль!
Голова раскалывалась от боли, ноги и спину сводили судороги… и рядом не было моего няня-от-всех-болезней!
Он насмерть стоял в дверях гостиной, где на диване лежала я, не пропуская ко мне взбешенную Лейвеллин.
— … тогда вы, зная что она такая ранимая, выбрали её себе в Пару и не рассказали подробно и честно и об укладе жизни в вашей стране и о… необычной физиологической особенности матриархов?!
— Просто уйди с дороги! — шипела не вменяемая матриарх, — Нора расстроится, если я тебя сейчас убью!
— Она расстроится ещё сильнее, если я вас к ней сейчас подпущу! На данный момент — я единственный, кому мышонок доверяет! И я не посрамлю этого доверия! — упирался карианец, пытаясь вразумить неадекватную Лейвеллин.
На полдороге, между мной и спорящими, сидела сыто-печальная Дорри, свернув хвостик калачиком и слабо шевеля немного поникшими щупальцами. Судя по всему — "гидрочка" решала для себя непростую задачу — нападать на матриарха, если та всё же прорвётся ко мне, или этого неззя делать. Философское настроение гасси поддерживало серьёзное утолщение в середине тельца. Вот у кого гармония между физическим и астральным телом!
"Мда… сытый голодного не разумеет. Да и голодный сытого не поймёт!"
А самым голодным существом в комнате, на данный момент, являлась Лейвеллин. И это был не тот голод, который можно утолить едой…
— Ну хочешь, я прямо сейчас отпущу тебя на волю?! Вывезу на орбиту и челнок-разведчик отвезёт тебя к месту частого появления карианских патрулей? — применила самый убойный аргумент матриарх.
Я моментально напряглась, покрывшись ледяной испариной. Ни хрена се… припекло её!
Дорри, всё тщательно обдумав, решила не ввязываться в проблемы гуманоидов и прикинулась брошенной частью интерьера.
А вот Аграф пролил бальзам на мои душевные раны! Порядочностью, неподкупностью и ответственностью.
— Я не предам доверие мышки! Во-первых, она и её дочь умрут от истощения. Во-вторых, некому будет поддерживать её психологическое состояние и она станет безумной. В-третьих, должен же кто-то говорить вам, что надо делать, чтобы не увечить морально малышку и как надо охранять её от покушений! Вы помните, сколько раз её пытались убить?!
— Помню! Одиннадцать… Пусти! Я просто дотронусь и уйду! Клянусь! Прошу тебя! Пожалуйста… сжалься.. — Лейвеллин начала уже опускаться перед карианцем на колени, когда мой нянь вздёрнул её вверх, крепко держа за плечи.
— Это что такое вы задумали?! Вы же мне потом не простите свое унижение! Матриарх стоит на коленях перед рабом-мужчиной! — негодовал Аграф, — А наша Эля..? Вы хотите от меня избавиться… но так и не ответили — где найдёте ещё одного карианца? Ради своей сиюминутной прихоти собираетесь подвергнуть смертельной опасности Пару и её дитя?!
— Пусти… — женщина, (ой, а женщина ли она?), упорно рвалась ко мне.
— Включите мозг!
— Уже включила… — матриарх резко оттолкнула Аграфа и устало помассировала виски, — Я погорячилась… но у меня действительно есть ещё один карианец на примете… и его мне отдадут в любое время.
— Тогда немедленно забирайте!
— Ты решил принять моё предложение..? — в голосе Лейвеллин появилась надежда.
— Нет! Ваше предложение я не принял! Но ещё один карианец нужен срочно! Я не справляюсь! Её Мрак — невероятно силён! И ребёнок требует всё больше энергии!
— Звёзды! Почему ты мне этого раньше не сказал!? — взбеленилась матриарх, хватая Аграфа "за грудки".
— Я — не сказал?! — тут уже карианец сгреб Лейвеллин за одежду, — Да я уже декаду твержу, что срочно нужен ещё один карианец!
— Я думала — это ты делаешь для того, чтобы собрать рядом как можно больше соотечественников и заставить меня потом их освободить, — ого, Лейвеллин сейчас стыдно?
— Простите, но тогда вы — недалёкая дура! — по-настоящему разозлился Аграф.
Ой! Что сейчас будеееет! Она же казнит моего няня!
— Прости… я действительно — дура! Дура! Тварь! И мерзкий монстр! И правильно Нора от меня шарахается! — мдя… матриарха куда-то не в ту сторону понесло!
Вон, её даже Аграф жалеет! Обнял и поглаживая по плечу, пытается успокоить.
