Верный вывод, он не смог не согласиться. Хотя… совпадение, ворожба, мало ли?
Люди стояли, ходили и сидели повсюду. Не просто сколько-то десятков. Сотни две-три, не меньше. Сложно ли затеряться в такой, казалось бы, небольшой толпе? Да нет, умеючи как раз и просто. А опыта скрываться у Других всегда хватало.
Несколько детишек, не обращая внимания на полыхающий всеми переливами красного и зеленого у фонтана, с гиканьем носились взад-вперед. Брызгали, как водится, грязной водой луж, намеренно пробегая прямо по ним. Но никто не ругался. Даже пара совсем уж стареньких бабушек, коим просто полагается ворчать, смотрели молча, подперев подбородки кулачками.
– Спокойно как. – Семеныч нахмурился. – Не просто так.
– Да.
Он чувствовал тишину не хуже сканнера. Наброшенную на людей кисею спокойствия. Умело сплетенную сеть заклинания. Да, их уже ждали. Где? Подальше от людей, конечно, раз уж прятаться не стоило. Так контролируя пару сотен человек – кого опасаться? Сильная ведьма ходила в Старших, ничего не скажешь.
Другие стояли поодаль, почти у самой воды, на последней линии набережной. Просто стояли и смотрели на людей, ищущих с ними встречи.
Божедом, элегантный, в светлом пальто, шерстяном костюме, с зонтом и в перчатках из кожи. И даже в очках с тонкой оправой. Непонятного возраста мужчина с достатком и положением. Глядя на него хотелось поспорить о платке, обязательно чуть торчавшем из нагрудного кармана пиджака. Само собой, одежду Другой не покупал. Пошито и, скорее всего, не людьми.
Ведьма смотрела строго. Очки куда больше пошли бы ей, особенно в стальной острой оправе. Хищный тонкий нос, прямые жесткие брови, светлые волосы, собранные пучком на затылке. Длинная кожаная куртка, высокие сапоги. Ни дать, ни взять – директор хорошей дорогой школы, решившая на выходных побыть в роли Госпожи.
Подгорник вписывался в их компанию с трудом. Широкий, приземистый, обросший густопсовой смоляной бородой, с носом картошкой и длинным толстыми руками. Мускулы на них чуть не рвали плотную ткань куртки-милитари. А еще Другой так и сверлил глазами Семеныча, смахивающего на него как брат-близнец. Не однояйцевый, само собой.
– Доброй ночи, – поздоровалась ведьма, – если можно так сказать.
Да… женщина права.
Ночь казалась доброй. И не была ею.
Он ощущал это. Снова, как два дня назад, только приехав в город. Вчера Маша и ее ребята смогли ослабить тьму, туго натянутую над двумя миллионами душ и тел, живущих под ней. Сегодня Мрак вернулся. Плел черные узлы, накидывал невидимые петли, гудящие от напряжения. Вздувался незаметными нарывами, грозившими прорваться.
Ведьма смотрела на него. Мудрыми страшными серыми глазами давно живущей и много видевшей. Глаза не экран, в них нельзя ничего прочесть. Читать можно только то, что глаза желают передать. Ее заставляли напрячься, ожидая чего-то плохого. Чего-то, ворочавшегося в глубокой темноте влажно перекатывающимися кольцами змеиного клубка, желающего только убивать.
– Вы вовремя. – ведьма кивнула. – Это хорошо.
Подгорник, достав смятую пачку сигарет, закурил. Воспользовавшись огоньком, вспыхнувшим на кончике пальца. Семеныч, достав сигариллу, воспользовался зажигалкой. Этим двоим явно хотелось что-то сказать. Друг другу, ведь мужчинам всегда есть что сказать. Если они мужчины, конечно.
– Что хотели предложить?
Он посмотрел на ведьму. Божедом саркастично кривил губы, не вступая в разговор. Подгорник, заметно злясь, буравил глазенками Семеныча.
– Есть пара мест… под городом. Думаю, стоит проверить. Дадим провожатых, поможем пройти где особенно сложно.
– Условия сделки? – Маша недоверчиво наклонила голову набок. – В чем подвох?
– Никакого подвоха. – Улыбнулся ей до сих пор молчавший божедом. И облизнул свой частокол. – Знак добрых намерений.
Лицо у Маши не дрогнуло. Хотя явно хотелось. Оскал Другого каждый раз смотрелся как в первый. Пугающе, до жути страшно. Но оперативница справилась.
– Не врешь?
Божедом пожал плечами. Стянул перчатку, плюнул на ладонь, протягивая.
– Чтобы мне в святой земле лежать.
Маша протянула руку, пришлось ее останавливать. Молода еще, с этим сделку заключать.
Рукопожатие скрепило договор. Глаза в глаза, глядя в матовые бездонные провалы Другого. Слова сказаны и услышаны. Нарушь их и никто не придет тебе на помощь.
– Завтра у бункера. В два часа. – глухо прогудел подгорник. – Тебя особенно ждать буду.
Семеныч, которого готовились особенно ждать, ухмыльнулся. На такие усмешки стоило отвечать ударом по щам. Подгорник сдержался. Сплюнул, чуть не попав на носок семенычевского ботинка. Развернулся и пошел за божедомом. Ведьма задержалась.
Смотрела, чуть прищурившись и потирая висок. Все ждали чего-то важного.
– Ты знаешь свою судьбу?
Он кивнул.
– Давно.
Ведьма кивнула в ответ. Понимающе и слегка с сожалением.
– Если захочешь, ты знаешь, как ее избежать. Если нужно, найдешь меня. Я не прячусь.
Он поблагодарил. Менять судьбу, сплетенную далеко позади, не собирался. Ведьма напоследок бросила взгляд на Машу и пошла за своими.
– И все? – Маша повернулась к нему. – Вот это и все?
Семеныч хрюкнул от удовольствия.
– А тебе чего нужно? Журналистов и пресс-конференции в мягких креслах и за столом?
– Ну…
Вот так, да. Сидели, ждали, получили пятиминутный разговор. Он не удивлялся. А Маша… Маша привыкнет.
– Пойду пройдусь.
– Что? – Семеныч покосился на него. – Зачем?
– Поработаю. Не надо следить за мной. Машенька, ты сегодня где ночуешь?
Маша фыркнула.
– Не у тебя. Ты…
– Оставайся там. Меня не жди. Могу под утро прийти. Сегодня и впрямь хорошая ночь.
Он ушел быстро. Нырнул в толпу, просто и знакомо. И пропал из виду.
Глава одиннадцатая: где бы он не скитался
Город засыпал. Укладывался в плотную светлую перину смога и тумана, опустившегося за последний час. Кутался в невесомое покрывало вновь заморосившего дождя. Слушал колыбельную разошедшегося ветра, воющего через щели и открытые окна-форточки. Моргал затухающими глазами домов и квартир.
Ночь попалась доброй. Ведьма не обманула. За два часа, проведенные в старом городе, путанице его дряхлых дворов и открытых прямых улиц, не встретил ни одного объекта. Мрак, не ушедший, а лишь затаившийся, прятал своих детей. Не давал ни единой зацепки.
Таких ночей случалось куда больше, чем удачных. Тех, когда черная мертвая кровь разлеталась по сторонам под ударами клинков. Тех, где заново родившееся зло корчилось, не желая покидать поднятое Проводником холодное тело.
