Наставник останавливает бой движением перчатки, выплевывает капу на руку и командует группе «Стоп».
– Молодец, подловил, – негромко говорит мне Семенович. Он стягивает перчатки и поворачивается к парням.
– Отрабатываем бросок через бедро, поочередно в парах. Делаем все в высоком темпе, без перерывов. Время – четыре минуты, – в руках у сэнсея уже блестит секундомер. – Пошли!
– Шелестов, ты выполняешь упражнение с Вероникой, – уточняет Семенович, – но работаете так, ты два броска подряд, она – один. Все понятно?
– Да, – подтверждаю я.
Занятие продолжается по привычному сценарию. Отрабатываем борцовские приемы в стойке, ударные комбинации по «точкам», таскаем друг друга на спинах, отжимаемся на кулаках, тренируем болевые и удушающие в партере. Как пролетели два часа, я даже не заметил. Зато мое кимоно промокло от пота насквозь. Хоть выжимай его прямо в раздевалке.
Когда время тренировки заканчивается, Семенович отпускает группу переодеваться. Я дожидаюсь, когда парни скинут с себя кимоно и самбовки и убегут мыться в душ. Иду в тренерскую к наставнику. Зорин читает «Красную Звезду». Рядом с ним на столике дымится чашка чая. При моем появлении газета откладывается в сторону.
– Садись, – мне небрежным жестом указывают на стул рядом. – Чаю будешь?
– Нет, спасибо, – решительно отказываюсь. – Игорь Семенович, мне с вами надо поговорить.
– Я уже понял, – усмехается наставник. – Слушаю тебя.
Начинаю излагать Семеновичу свой план. Глаза тренера изумленно расширяются.
– Сам придумал? – интересуется сэнсей.
– Да, – подтверждаю его предположение. – Ну как, возьметесь?
– Да я не против, – задумчиво говорит он, – мысль хорошая, нужная. Но так это не делается. Надо получить разрешение райкома комсомола или партии. И очень важно «правильно подать» эту инициативу.
– Я думаю, с этим проблем не будет, – убеждаю тренера. – Завтра приезжает мой отец. Я с ним поговорю. Уверен, он нам поможет. Если возникнут какие-то сложности, подключу «тяжелую артиллерию» – деда. Думаю, все у нас получится.
– Хорошо, – кивает Семенович, – если у властей не будет возражений, считай, мое согласие у тебя есть. Думаю, с остальными вопросами твои родственники смогут нам серьезно помочь.
Обсудив все нюансы и дополнительные моменты, прощаюсь с тренером. Иду домой, вдыхая свежий воздух вечернего города. Окна девятиэтажек светятся теплым золотистым светом. Навстречу попадаются шумные компании молодежи, люди, идущие по своим делам. У большинства из них открытые, приятные лица. Они уверены в своем завтрашнем дне, мирной жизни, и не испытывают беспокойства за свое будущее. Разительный контраст с началом 90-х. Тогда заморозили вклады на сберкнижках, начались проблемы с выплатами зарплат на фабриках и заводах, закрывались НИИ, сидели без денег многочисленные государственные предприятия, разом обнищали пенсионеры. За исключением вороватых чиновников, некоторых предприимчивых граждан, окунувшихся в мелкий и средний бизнес, а также коммерсантов, делающих деньги на коррупционных схемах, большинство народа испытывало проблемы даже с заработком минимальных средств, необходимых для относительно нормального питания. Многих пожилых людей тогда спасали дачи с огородами. Но на лица большинства населения уже легла мрачная печать усталости и безразличия. Атмосфера злобы, раздражительности, взаимной ненависти витала в общественном транспорте, на станциях метро и городских улицах. Поэтому начавшееся противостояние парламента с Руцким и Хасбулатовым во главе и Ельцина с его «молодой командой демократов», с другой стороны, привлекло так много народу. Подавляющее большинство сторонников Белого дома отправились защищать не холеных чиновников, тоже внесших свой вклад в развал СССР. Они пошли сражаться против того беспредела, популизма, нарушений законов, коррупции и воровства государственной собственности, которые олицетворяли Ельцин с компанией приспешников.
И я сделаю все, чтобы сохранить Родину и избавить людей от будущих потрясений, войн и катаклизмов. Не знаю, получится ли у меня предотвратить падение страны в пропасть? «Озарение» в первый день помогло мне увидеть цельную картину происходящего. Закостенелая и уже порядком надоевшая партийная пропаганда, вызывающая уже не столько смех, сколько раздражение у значительной части населения, зажравшаяся партийная верхушка из глубоких старцев, постепенно впадающих в маразм. А еще есть теневые дельцы в некоторых регионах, уже крепко слившиеся с властью, мощная пропагандистская машина и спецслужбы Запада, работающие на развал своего идеологического противника, диссиденты, расшатывающие систему изнутри. Слишком много факторов против одиночки, желающего остановить разрушение государства, обусловленное определенными общественными процессами и ходом истории. И это еще не говоря о предателях на самом верху – в Политбюро.
Но… «Делай, что должен, и будь, что будет». У меня появилась возможность попробовать что-то изменить. Выполнить свою присягу и строки устава: «Военнослужащий Вооруженных сил СССР есть защитник своей Родины – Союза Советских Социалистических Республик», которые я, пусть невольно, но нарушил. И сейчас я отдам все силы, чтобы это исполнить. Я – последний солдат СССР, имеющий шанс повернуть в обратную сторону маховик истории.
Занятый своими мыслями, я не замечаю, как добираюсь до дома. После краткого общения с мамой за ужином, дежурных ответов на вопросы о школе и тренировке падаю в постель. Хочу как следует выспаться. Завтра предстоит важный разговор с отцом, мне нужна свежая голова.
12 сентября 1978 года. Вторник
– Представляешь, Быка и Трофима поломали, – возбужденно частит Пашка, – у одного перелом ключицы и переносицы, у другого – голени. Они сейчас в первой больничке лежат. У меня там сестра работает. Заходит на этаж травматологии, а там оба этих красавца с печальными рожами лежат в гипсе. Говорит, отбили их хорошо. К ним даже следователь приходил.
Так я и думал. Уже милиция засуетилась. Но меня они не должны сдать. Слишком много об этих моральных уродах знаю. А в колонию отправляться на несколько лет они не захотят. Думаю, ситуация пока под контролем.
– И что, узнали, кто их так? – изображаю слабый интерес к проблемам отморозков.
– Не знаю, – Паша пожимает плечами, – моей сестре, сам понимаешь, об этом никто не докладывает. Но мент злой из палаты вылетел. Ругался матом.
Это хорошо, что злой. Похоже, сявки с ним держатся, как партизаны на допросе в гестапо. Не спешат откровенничать. Значит, я все правильно рассчитал.
– Ты, Лешка, везунчик, как-то все очень вовремя произошло, – продолжает свой спич Амосов, – теперь им долго не до тебя будет.
– Кто ищет приключений, тот всегда находит их на свою голову, – флегматично отвечаю товарищу, – закон жизни.
– Интересно, кто их так? – задумчиво произносит Волков. – Вроде у них был какой-то конфликт с зареченской шпаной. Но те вроде не должны, жидковаты больно против Быка выступать.
