Разворачиваю второй сверток. Вот это сюрприз! ТТ, два полных магазина и небольшая коробочка с патронами к нему. Пистолет в идеальном состоянии, смазанный и готовый к работе. От него до сих пор несет запахом оружейного масла.
Нажимаю на кнопку, расположенную чуть ниже пусковой скобы, и выщелкиваю магазин. Он полон патронов. Отвожу затворную раму назад. В стволе ничего нет. Вставляю обойму обратно. Ставлю курок на предохранительный взвод. Пистолет засовываю за пояс. Коробку и магазины – в сумку.
Всё. Пора уходить. Можно полазить по дому и еще поискать тайники, но лучше не рисковать.
Выхожу через дверь. Направляюсь к воротам. Слышу шум подъезжающей машины. Меня обдает холодом. Сердце бешено стучит в груди, грозясь вырваться наружу. По лбу стекает капелька пота.
Черт! Принесла нелегкая подполковника! И чего ему на работе не сидится?
Движением руки отправляю сумку за спину и достаю ТТ, взвожу курок и загоняю патрон в ствол. Опускаю шапочку на лицо. Теперь, даже если все пойдет по «плохому» сценарию, меня не узнают.
Становлюсь слева от двери, прилипая к ограждению. Рука с пистолетом задирается вверх. Движением большого пальца передвигаю ТТ, чтобы нанести удар обратной стороной рукояти.
Забор высокий, с плотно пригнанными штакетинами, заметить находящегося внутри человека невозможно. Тихо смещаюсь к железному полотну ворот, где находится входная дверь. Слышится скрежет замка. Дверь приоткрывается. В проеме появляется толстая нога. За ней следует тело в армейской куртке. Как только подполковник делает первый шаг, заходя на территорию дома, резко бью его рукоятью по макушке, закрытой фуражкой. Приоткрытая дверь закрывается за ним, а Петренко начинает оседать на землю. Пытаюсь подхватить его под мышки, чтобы смягчить падение, но мужик заваливается вперед, увлекая меня за собой. На ногах я удерживаюсь, но глухой звук падающего тела заставляет на секунду замереть. На несколько минут я его вырубил. – Михалыч, с тобой все в порядке? – раздается мужской бас снаружи. Елки-палки. Подпол еще и не один приехал. Совсем весело. Хлопает закрываемая дверца автомобиля. Пистолет отправляется за пояс. Стрелять мне сейчас нельзя. Переполошу всю деревню. Звук выстрела в такой тишине разнесется далеко и вызовет ненужное любопытство. Зачем мне лишние проблемы? Угрожать оружием тоже не выход, не уверен, что добьюсь нужной реакции. Дураков хватает. Пальцами сгребаю в кармане очередную щепоть кайенской смеси.
Когда в проеме двери появляется второй мужик, бросаю порошок ему в лицо. Он хрипит и плюется, схватившись руками за глаза. Прямым ударом ноги выбиваю тело назад. Мужик с оханьем опрокидывается прямо на бампер «шестерки». Бью «вилкой» в кадык, дозируя силу. Использовать ударную поверхность между разведенными в стороны большим и указательным пальцами Семенович учил еще год назад.
Находящийся в состоянии грогги и держащийся руками за горло хрипящий противник все же умудряется привстать. Мощный короткий удар основанием ладони снизу-вверх под подбородок окончательно отправляет его спать.
Осматриваю нокаутированного. Он похож на Петренко как родной брат. Такой же толстый и коренастый, разве ростом немного пониже. На щеке белеет рубцами изломанный шрам, похожий на скрюченную птичью лапку. Две маленькие звездочки на погонах шинели. Прапор.
Внутри раздается негромкий стон. Быстро подполковник очухался. Крепкая башка. Перемещаюсь на территорию дома. Петренко сидит на заднице, держится за разбитую голову и тупо смотрит перед собой. Полностью в себя он пока не пришел. Добавляю ему ногой в челюсть. Подполковник опрокидывается назад. Несколько минут точно пролежит без сознания. Хватаюсь обеими руками за воротник шинели и тащу прапорщика к двери, пыхтя от усилия. Тяжелая туша. Тело безвольно волочится следом, оставляя широкую дорожку из пыли. Затащив прапора вовнутрь, переворачиваю мужиков на живот, поочередно завожу им руки назад и связываю веревкой. Приходится вернуться в дом и порвать простыни, используя их вместо кляпов. Ноги связываю небрежно, так чтобы подпол и прапор могли распутаться минут за десять.
Вот теперь всё. Пора валить. Хватаю сумку, закидываю ее на плечо. Аккуратно закрываю за собой дверь. На всякий случай прокалываю ножом все шины на «шестерке», прячу шапочку в сумку и бегу трусцой по направлению к следующему от Семеновки поселку – Малым Холмам. Потрескивает под ногами хвоя. Пьянящий прохладный воздух соснового бора вызывает ощущение эйфории. Но расслабляться рано. Пока я не окажусь дома, ничего еще не закончено. Через десять минут выхожу на следующую остановку. Здесь уже стоит автобус. Он едет в соседний районный центр и в мой город не заходит. Но можно выйти через пару остановок, на развилке дорог, там уже до дома относительно недалеко. Так и сделаю. Протискиваюсь с потоком галдящих пассажиров, расплачиваюсь с водителем пятеркой, получаю четыре рубля сдачи и устраиваюсь на сиденье возле заднего входа.
На развилке за несколько минут ловлю проезжающий МАЗ. Водитель – полный мужик лет пятидесяти, охотно соглашается доставить меня в город. Он едет через проспект Коммунаров, находящийся совсем рядом с моим домом.
В теплой машине меня развезло. Тянет дремать. Усилием воли не позволяю себе расслабиться. Мужик за рулем рассказывает о своей жизни. Вслушиваюсь в его слова.
– Вот такие дела, парень. Дочку замуж выдал, квартиру ей оставил, а сам в родительский дом перебрался. Свежий воздух, тишина, а природа-то какая, – мечтательно произносит водитель, – что еще надо в мои года? Работать в колхозе устроился, коллектив хороший. Конечно, все закладывают, не без этого. Но я особо спиртным не балуюсь, по праздникам только. Разве что изредка с мужиками выпиваю. Вечером выходишь на улицу – благодать. Птицы щебечут, все цветет. Тишина и спокойствие. Не то что в городе, шум, гам, суета эта. Только в деревне понимаешь, вот она, настоящая жизнь.
– А ты откуда едешь? – неожиданно спрашивает собеседник, прерывая свой монолог.
– От знакомой, – дипломатично отвечаю, всем видом показывая нежелание продолжать эту тему.
– Не хочешь говорить, не говори, – понятливо кивает мужик, – дело твое.
Водитель замолкает. Похоже, он немного обиделся. Но мне плевать. Не до разговоров сейчас.
Через пятнадцать минут МАЗ останавливается на проспекте Коммунаров.
Кладу в ладонь мужика трешку.
– Спасибо, что подбросили, – скромно благодарю, – до свидания.
– Не за что, – ворчливым голосом откликается водила. – Всего хорошего.
Спрыгиваю с подножки грузовика. Осталось совсем немного пройти, и я дома. Забрасываю сумку за плечо. ТТ уютно устроился за ремнем. Сворачиваю с оживленной улицы во дворы. Сейчас, конечно, не начало 90-х, милиция не шмонает всех подряд. Поэтому по большому счету пристальное внимание стражей порядка мне не грозит. Да и появляются они на улицах не так уж и часто. Но лучше перестраховаться. До дома добираюсь без проблем.
Открываю ключом дверь квартиры, бросаю на пол сумку, закрываю замок. Всё, теперь можно немного расслабиться.
