А Ярвин старался не уснуть. Он зашел в дом раньше Эйслинг, успел все осмотреть и теперь ждал ее. Сразу понял, что зря улегся, но встать с пухлой перины уже не мог… И боги с ней, с принцессой.
Правда, когда его жена появилась, он заставил себя открыть глаза.
Эйслинг по-прежнему оставалась в широких штанах и простой тунике до колен. Но принцессе шло. Ее волосы свободно спадали до пояса, и Ярвин в очередной раз подумал, как в них приятно зарыться пальцами.
Она подошла к окну и осторожно отворила ставню, чтобы вдохнуть свежий воздух. Сегодня принцесса не казалась такой убитой, как в их первую ночь, но и счастливой не выглядела.
Эйслинг давно отпустила створку, и теперь в комнату падал свет луны, который красиво серебрил кожу и лицо принцессы. Она стояла там очень долго, Ярвин успел ее несколько раз мысленно раздеть, но не торопил. Пусть постоит, если ей так проще.
– Скажи, Ярвин, а что со мной будет после того, как у тебя появится наследник? – тихо спросила она, но головы не повернула, только пристальнее всмотрелась в темноту. И Ярвин видел лишь профиль.
– Будем жить дальше, что же еще? – Он собрался, отлепил себя от перины и встал позади принцессы, тоже выглядывая в окно. Снова в Хилборе было темное и чистое небо, на котором четко светила луна с обломанным краем. Ярвин против воли засмотрелся и забыл, о чем спрашивала Эйслинг.
– В Ресляндии, если жена больше не нужна, от нее избавляются, – снова заговорила принцесса.
– Убивают?
– Обычно отправляют в монастырь. Так поступает знать. Например, если жена вдруг родила хрупкую болезненную девочку, а после не может зачать, ей одна дорога – в монастырь. Тогда муж, который решил ее судьбу, свободен от брачных клятв и волен брать в жены другую. Конечно, молодую и родовитую… И вот он уже счастливый отец двух сыновей.
Ярвин обнял Эйслинг. Она напряглась, но осталась на месте.
– У Дайры, кажется, кроме тебя, двое младших сыновей, – заметил Ярвин, а принцесса промолчала, только руки сцепила в замок. – Монастырь – это такое место, где женщины прячутся от мужчин?
– Место, где женщины служат богу, – не поддержала она шутки. – По сути, это тюрьма. Хотя, возможно, женщины, которые идут туда добровольно, видят что-то иное. Мне сложно сказать что, для меня это лишь стены, которые забирают свободу. Но некоторые женщины уходят туда сами и ищут в монастыре покой.
– В Ресляндии любят сложности, – решил Ярвин. – Нет бы жить в красивой стране и радоваться. А вы – женщин убираете в монастыри, мужчин сажаете в каменные мешки. Никто не разбирается на месте, все решают тихо, будто прячутся от себя же, даже когда думают.
– Это политика.
– По-ли-ти-ка. – Ярвин постоянно слышал это слово, когда речь заходила о Ресляндии. – Вот объясни мне: какая политика может быть между мужем и женой, откуда это слово в спальне?
– Вся политика начинается в спальне, – возразила Эйслинг. – Здесь разгоряченные люди произносят самые неосторожные слова. Здесь мужчина может поддаться уговорам женщины или, наоборот, девушка почувствовать свое бесправие. Отсюда все начинается. Если жена не может зачать, у мужа нет наследников, которые займут его место, а значит, родственники могут убрать бездетного правителя и занять, скажем, трон.
– Убрать можно любого, с детьми или без.
Ярвину очень хотелось посмотреть ей в глаза, но принцесса только-только расслабилась в его руках, и он выжидал.
– Политика есть во всем, – в итоге сказала принцесса.
Ее волосы пахли летними цветами и немного медом, лучше меда. Ярвин осторожно убрал пряди и поцеловал ее в шею.
– Так что со мной будет, Ярвин?
– Все будет хорошо.
Он повернул ее к себе и взял лицо в ладони.
Большие глаза – страшная сила, понял Ярвин. Эйслинг не лукавила, она боялась, и цвет ее глаз менялся как-то лихорадочно от темно-карего к светлому.
– Эслиг, чтобы будущее было счастливым, нужно наслаждаться жизнью уже сейчас.
Она упрямо прищурилась – опять заметила исковерканное имя.
– Глупость какая-то.
– Глупость – сверкать глазами и не стараться подружиться со своим мужем.
– Я стараюсь!..
Ярвин поцеловал ее на полуслове. Она ответила, словно от удивления. Так Ярвину нравилось куда больше, чем в прошлый раз. И ее горячее дыхание вдруг разогнало кровь. А еще этот запах… как же он манил. Их дыхание смешалось. Без ужимок, ядов и прочего барахла стало так, как и должно быть. И никакой принцессиной политики, есть только двое – он и она.
И сон потом пришел быстро. В нем тоже было лето и пахли цветы. Там Ярвин широко улыбался и обнимал очень красивую девушку. Правда, сразу проснулся от легкого скрипа половиц и не мог понять, где же то хорошее настроение.
Невесомые шаги принцессы удалились, и Ярвин поморщился. Королевская кровь тоже не спасала от силы. Принцесса, как и другие женщины, не могла с ним спать. То ли он днем лучше держал дар хранителей при себе, то ли с ним никогда не оставались один на один, когда светило солнце. И сила действовала на всех, но понемногу, а не на одного.
«Принцесса все равно далеко не убежит», – подумал Ярвин, повернулся на другой бок и снова задремал, но уже без запаха лета.
Глава 7
Вокруг Замка-на-скале сновали люди. Все несли какие-то доски, ведра, железные прутья. А прямо за воротами Эйслинг встретил звон кузнечного молота. Металл задорно звякал по наковальне и шипел, когда попадал в холодную воду.
Веснушка, не привыкшая к толпе, нервно трясла головой. И Эйслинг чуть сильнее сжала ее бока, чтобы лошадь не бросилась вперед.
Это был совершенно другой замок. Такой же, но другой. Впервые вокруг кипела жизнь и никто не перебегал двор тайком. Туда-сюда мотались в основном варвары. Еще день назад они казались здесь чужими, но сегодня смотрелись как часть этого мира.
В новом шумном замке была своя магия и прелесть. Рабочий гул и голоса будто оживили камни, и Замок-на-скале засиял. Принцессе это понравилось, несмотря на варваров с длинными косами и хвостами.
Когда люди заметили, что во двор въехал ярган с женой, неугомонные дикари снова принялись кричать и колотить по чему придется.
Эйслинг соскользнула с лошади, расправила плащ и просто ждала, когда это закончится. Ее оценивали взглядами, посмеивались и стучали все громче. Ярвин тоже спешился и с улыбкой поцеловал Эйслинг в губы. Наконец-то треск и звон прекратились, а люди как ни в чем не бывало вернулись к своим занятиям.
«Варварские обычаи!» – подумала принцесса.
– Я хочу сегодня представить тебя богам, – сообщил Ярвин. – После заката проведем короткий ритуал.
– Разве не достаточно того, что мы уже женаты и у нас есть браслеты? – спросила Эйслинг. Связываться с неизвестными богами, которые забирали жизни, слишком рискованное дело. К тому же думать о том, как Уна – а кто же еще? – проводит ритуал и разрисовывает ее лицо, было неприятно. Почему-то на месте краски чудилась кровь.
