– Нет, нужно тебя представить, чтобы боги знали, кого защищать.
– Меня крестили, и, думаю, твоим богам это не понравится.
– Эслиг. – Ярвин развернул ее к себе. – Хранителям все равно, что с тобой делали. Я должен показать им свою жену, как младший всегда показывает нареченную старшим.
– Но почему сейчас? Почему не раньше или позже? – не сдавалась принцесса, хотя под внимательным взглядом Ярвина тушевалась.
– Потому что пора. Хранители должны защищать мою жену и мать моих детей. Ты достойна того, чтобы получить их помощь.
– А раньше была недостойна? – сорвался вопрос.
Ярвин блеснул улыбкой и снова поцеловал. Теперь уже не так быстро, а с расстановкой и особым вкусом. Он за пару ночей понял, как сбить ее с толку.
Вчера Эйслинг с трудом себе призналась, что ее муж умеет быть нежным, и теперь даже ждала вечера. Нет, ждала – это слишком громкое слово, конечно. Но думала о супружеской постели как о чем-то терпимом и, возможно, приятном. Немного приятном, самую капельку.
– Ярвин, мне кажется, твоя сестра сейчас убьет вон ту милую женщину, – сказал Гундриг, которого Эйслинг отчего-то не заметила.
Варвар показал на другой конец двора, где Уна, поигрывая кинжалом, говорила с Варной. Сестра Ярвина смотрела исподлобья и, казалось, готовилась к броску. Сердце Эйслинг пропустило удар, и она не задумываясь сорвалась с места. И только когда встретилась взглядом с Варной, поняла, что зря. Ее компаньонка смотрела очень спокойно, будто и не видела перед собой ножа. И, судя по всему, ее очень возмутило поведение принцессы. «Разве может благородная женщина так себя вести?» – говорил весь ее вид, и Эйслинг перешла на шаг. Она подошла уже вместе с Ярвином и Гундригом.
– Хорошо, что ты здесь, – сказала Уна, обращаясь к своему брату. – Эта женщина раздала почти всю нашу еду.
– По одной миске каши на каждого работающего человека два раза в день, – отчеканила Варна.
– Меня не было всего-то полдня, а ты возомнила себя хозяйкой! – возмутилась Уна и снова перекинула нож из руки в руку.
– Я все объясню. – Варна повернулась к Ярвину и с опаской посмотрела ему в глаза. Эйслинг очень удивила эта смелость, раньше ее нянька-компаньонка предпочитала отмалчиваться. – Ваши люди не хотели работать.
Уна резко выдохнула и сплюнула под ноги, но Варна не замолчала.
– К нам иногда прибегает мальчик из деревни, он смотрит за лошадьми. Я его попросила сказать людям, что в замке можно подработать за еду. Пришли четыре человека из двух деревень. Когда ваши люди увидели, что за работу дают хорошую кашу, некоторые тоже согласились работать. Благодаря этому уже начали закладывать стену с северной стороны. Именно оттуда Уна распорядилась начать. Но два молодых человека, которых она попросила, бездельничали, да и сейчас, кажется, только смотрят, как другие работают, а сами едят кашу.
Варна выдохлась и сцепила подрагивающие руки. Решимость решимостью, а страх никуда не делся. Эйслинг ободряюще ей улыбнулась. Боится варваров, но работает с ними, даже приказывает, судя по всему. Вот где настоящая сила духа.
– Ярвин, у нас нет столько еды, – сказала сестра яргана. – Эта старуха раздала половину того, что мы имели и занесли в замок! А кузнецу она пообещала не еду, а золото. Пять золотых!
– Пять золотых, когда он починит или перекует все необходимое. От подков до заклепок на воротах, – заметила Варна, сильнее сжимая руки, чтобы не дрожали. – Все необходимое – это не точная цифра. Он перекует все, что мы скажем, и будет работать столько, сколько потребуется нам.
– Да какая разница? Ты пообещала пять золотых!
Повисло молчание. Эйслинг только сейчас осознала, что не знает, есть ли у Ярвина деньги. Вдруг в его кармане ни гроша?
– Уна, пять золотых – это немного за хорошего мастера, – сказал Ярвин. – Если он правда хорош.
– А еда? Где зимой взять столько, чтобы прокормить прорву бесполезных работников?
– Как хозяин этих земель, Ярвин может собрать подать с деревень Хилбора, – вступила Эйслинг и шагнула вперед, ближе к Варне. Ей очень хотелось, чтобы Уна быстрее спрятала кинжал и отошла от ее компаньонки.
– Что мы и сделаем, – заключил Ярвин. – Уна, я хочу вечером представить свою жену хранителям, надо кое-что обговорить. И пойдем посмотрим, что там со стеной и работниками.
Последнее он проговорил с угрозой и быстро посмотрел на стену, где никто ничего не носил и не приколачивал. Подозрительная тишь для места, в котором неистово трудятся люди.
– Хранители не обрадуются ресляндке, – уверенно проговорила Уна, но ярган будто не слышал.
Он сказал несколько слов Гундригу на своем языке, а потом обратился к самой Эйслинг:
– Подготовься, как только сядет солнце, мы пойдем к воде.
– Еще один пир и ради чего? – спросила Уна.
– Никакого пира, хватит и того, что было, – ответил Ярвин. – Это ритуал только для матери моего будущего ребенка. Эслиг, перед закатом Уна придет и поможет с подготовкой.
Чего стоило сохранить лицо, пока муж и его сестра удалялись! Эйслинг очень хотела запустить камень в спину дикарки. Принцесса несколько раз глубоко вздохнула и только после этого повернула к замку. Постоянно приходилось себе напоминать, что камнями ничего не решить, нужно быть умнее.
Одежда порядком испачкалась за это короткое путешествие. А если вечером будет праздник, нужно хотя бы отчистить плащ. Им с Варной придется потрудиться, чтобы Эйслинг выглядела как принцесса.
Сегодня впервые за все время жизни с драконом она подумала, что их замку очень не хватает слуг. Они прошли по коридору и уже поднялись к комнате, когда Эйслинг заметила, что по пятам идет не только Варна, но и Гундриг.
– Я никуда не убегу, – сказала она у порога. – До вечера буду в комнате. Ты можешь идти.
– Ярвин попросил присмотреть, – развел он руками.
– Ты намерен вместе с нами выбирать ленты? – поинтересовалась у него Варна.
– Почему бы и нет? У вас в комнате камин.
– Боюсь, в нашем сундуке нет лент подходящего для тебя цвета. – Варна со значением посмотрела на Гундрига, а тот совсем ничего не понял. Он нахмурился и почесал подбородок.
– Гундриг, иди есть. Большой котелок каши с маслом ждет тебя, – сказала Эйслинг.
Варвар переступил с ноги на ногу, а потом махнул рукой.
– Сиди в комнате, я быстро.
Он убежал, не оглядываясь и даже не звякая мечом, который до сих пор висел у него на поясе.
– Они, конечно, говорят на ресляндском, но могут не понять твоих намеков, – пояснила Эйслинг и вошла в комнату. – Лучше говорить прямо.
И про себя она подумала, что и сама не очень-то следует этому правилу.
Варна плотно закрыла дверь и сразу устремилась к камину, чтобы подбросить дров. Поленья, сложенные у стены, глухо стукнули, когда подрагивающие руки няни случайно сбили одну деревяшку.
