Топор Гундрига вдруг просвистел рядом с ухом, и на землю упал еще один дикарь.
Зверь наконец-то исчез, но Ярвин не мог сказать наверняка, удалось ли его отправить «домой». Зато видел, как дикари дрогнули, попятились, а потом и побежали.
– Идем к Хилну, – хрипло сказал Ярвин и поднялся с земли.
Теперь он был осторожнее и следил за тем, чтобы на него никто не напал врасплох. К Хилну не подбирались, а бежали, добивая дикарей, которые только спускались из леса.
Они выскочили в тот момент, когда залатанная стена проломилась и бой перешел в сам город. В брешь хлынули горцы и заткнули собой проход. Их действительно было много. Ярвин почему-то считал, что они уже изрядно потрепали дикарей, но, видя море мужчин и женщин в шкурах, только выругался.
Островитяне врезались в толпу врагов со спины. И снова в ушах застучала кровь, а воздух наполнился присутствием Осто. Удары сыпались со всех сторон, но клинки отскакивали от груди Ярвина. Самые острые мечи оставляли царапины, но пока символы Уны не утратили колдовство. Вокруг была страшная толчея, мелькали перекошенные лица, а меч норовил застрять в какой-нибудь шкуре. Но Ярвин быстро с этим разобрался и стал колоть снизу.
Они рубились и рубились, кажется, уже очень давно. Рука скользила по окровавленному мечу, а щит превратился в щепы.
Неожиданно Ярвин услышал пронзительный свист, каким в детстве Уна подавала ему знаки. Обычно в этот момент он лазил в кухню, чтобы умыкнуть лишний каравай, а сестра сидела на дереве и следила.
Он отбросил очередного дикаря и поднял голову. На стене действительно была Уна, а рядом с ней… Вот же… Эйслинг!
Принцесса с Уной и каким-то мальчишкой держали ведра.
Послышался еще более настойчивый свист, и, следуя детской привычке, Ярвин вывернулся из толчеи.
– Назад! – крикнул он во все горло.
И сам отбежал чуть выше, где никто из дикарей не обращал на него внимания. Сюда же подтянулись воины, также прорубаясь через ряды врагов.
На стене происходило нечто странное. Уна что-то капнула в ведра и подняла меч. Первое ведро, которое держал мальчик, опрокинулось. Вода рассыпалась по воздуху крошечными каплями, но будто зависла на мгновение и только потом упала на головы дикарей.
Не может быть! Уна вспомнила жалящую воду! Ярвин вдруг расхохотался. Колдовство сестры невозможно было сравнить с мечом, оно никогда не убивало. Уна просто слышала хранителей и знала чуть больше других. И жалящую воду сестре когда-то подсказал Бурн, не как оружие, а как насмешку. Якобы это никому не способно навредить, но подойдет, чтобы проучить мальчишек, которые дергали за косы.
И сейчас Ярвин, как в детстве, хохотал во все горло, когда видел вздрагивающих дикарей. Их будто жалили сотни пчел.
В ход пошло следующее ведро, которое собственными руками выплеснула принцесса. Ее волосы развевались на ветру и даже издали притягивали взгляды.
«Как только она туда попала?» – недоумевал Ярвин.
Он первым пошел в наступление. Сейчас можно не осторожничать, там Уна, она вытащит, если вдруг что случится.
После жалящей воды дикари с ужасом смотрели на стену, где стояли две женщины и мальчишка. Горцы срывались с места и убегали, не замечая воинов Северного острова, которые встречали их мечами.
Когда последний дикарь скрылся под крики и свист, в проломе стены показались стражники Хилна, а с ними и Гелат. Его Ярвин приметил сразу, бородач привычно сжимал в руках два меча и улыбался во все зубы.
«Да, хорошая получилась битва!»
Ярвин с воинами прошли в город через проем. Впервые он видел, как ресляндцы улыбаются, разглядывая его разрисованное братство. Стражники города действительно радовались. Корн, перепачканный кровью, почтительно поприветствовал и сразу предложил всем пойти к бочкам с водой, чтобы умыться.
– Какие потери? – спросил Ярвин у Корна, как только смыл с рук и лица кровь.
– Трое убиты, раненых пока не посчитали, но, думаю, десяток, – отчитался тот и, помедлив, добавил: – Спасибо за помощь.
– Это теперь мой город, – усмехнулся ярган. – И я его буду защищать. Всегда.
Ярвин отвлекся от Корна, когда увидел, что к нему идут Уна и Эйслинг. На щеках принцессы тоже красовались знаки Осто, теперь и ей можно носить такое. Удивительно, что Уна все-таки их нанесла.
Ему вдруг захотелось улыбнуться своей храброй жене и покружить ее. Но Эйслинг не выглядела счастливой, и Ярвин остался на месте, поджидая, когда к нему подойдут.
– Не ожидал найти вас в городе.
– Твоя ресляндка сумасшедшая, – сказала Уна на родном языке. – Она прыгает с дерева на стену, а со стены на какую-то сгнившую солому и не боится сломать ноги.
Ярвин усмехнулся, он вообще сомневался, что Эйслинг чего-то боится. Страх – это не про нее.
Принцесса при этом стояла с каменным лицом и даже не подняла глаз.
– Значит, ты прыгала на стену? – спросил он, с трудом сдерживая улыбку. – Это опасно. Лучше было остаться и подождать, пока все закончится.
– Я подумала, что Уна, как колдунья, сможет помочь раненым за стеной, – спокойно сказала она. – Увы, это оказалось не так, но она все равно кое-что придумала.
Уна фыркнула и резко развернулась, чтобы пойти к людям Северного острова. Те уже братались со стражниками Хилна и что-то передавали во фляжках.
Как Ярвин и думал, сестре можно доверить защиту жены. Как бы Уна ни скалилась, а жизнь принцессы очень ценила, раз нанесла символы.
Каким-то неведомым образом знаки Осто и завитки Мирты вокруг выразительных глаз сделали Эйслинг симпатичнее. Ярвин с удовольствием ее разглядывал. И с еще большим удовольствием затащил бы опять в шатер, несмотря на побаливающий бок и неровно бьющееся после появления барса сердце.
Правда, Ярвин быстро очнулся, когда вновь посмотрел на дыру в стене.
– Корн, дед Гелата уже приехал? – спросил ярган.
– Да, он помог укрепить стену. У него золотые руки, – искренне сказал капитан.
– Хорошо, зови сюда. Обсудим стену и укрепление. Сегодня здесь останутся все воины, поможем залатать… Еще нужно проверить лес, желательно сейчас. Эти горцы спускались по каким-то тропкам, даже не спотыкались. У них точно есть тайные пути. Надо проверить да усложнить им жизнь.
– Я не думаю, что после сегодняшнего дня они еще сунутся сюда, – ответил Корн.
– Зря, они испугались, но видели, что нас мало. Поэтому найди человека, который знает лес, я сам хочу все осмотреть.
Корн бросил быстрый взгляд на Эйслинг и только потом ответил Ярвину:
– Лучше всех лес знает принцесса Эйслинг… Еще я дам своего оруженосца, он юн, но глазаст.
Ярвин поднял брови, рассматривая жену. Хотя чему он удивляется? В ней полно секретов, и знание леса наверняка не самый интересный. Глаза принцессы упрямо блеснули, и она выше подняла подбородок, будто муж засомневался в ее талантах следопыта.
