— Ну, не совсем, — Татьяна говорила с девушкой, не таясь, ибо они успели очень подружиться, — рассказывай, что стряслось?
— Владимир Владимирович говорил с мои отцом, — смущёно начала девушка, — он просил моей руки.
— И что же ты? Неужели не рада?
— Я очень рада, но я боюсь.
— Чего ты боишься?
— Что все закончится, как у тебя с Алексеем.
— Полин, прошу тебя, не стоит бояться, — заверила подругу Татьяна, — я даже рада, что все так сложилось. Я извлекла очень ценный урок и получила в мужья замечательного человека. А Вольдемар, он не такой, как Езерский, я точно знаю. Поэтому будь счастлива, моя дорогая!
Переполненная эмоциями Полин обняла Татьяну, искренне надеясь, что подруга окажется права.
Вступив в свои права, весна прочно обосновалась в губернии, но для Татьяны даже погожая погода была не в радость. Стало трудно ходить, а ноги, что совсем недавно были такими изящными, были подобны колодкам, оттого Тата надеялась поскорее избавиться от тяжелого бремени. Но время шло, и, по словам Марфы, минул должный срок, но ребёнок не желал появляться на свет.
— Господи, как я устала! — Таня сделала неуклюжую попытку подняться из-за туалетного столика, и с грустью глянула на своё отражение. Лицо округлилось, кожа потускнела. С приездом дам Игнатьевых Татьяна все чаще проводила время в своих покоях. Ангелина, не желающая с ней общаться, предпочитала верховую езду или визиты к близким соседям. А Раиса Сергеевна любила отчитывать невестку за любой неверный шаг. С самого утра Таня чувствовала, как сильно потягивает поясницу, да и малыш последнее время был очень тих. Боль, неожиданно пронзившая её, заставила негромко воскликнуть. Слезы выступили на глаза, но молодая женщина, найдя в себе силы, позволила в колокольчик, вызывая горничную. Прошло более пяти минут прежде чем на пороге спальни появилась Марфа.
— Звали, барыня? — Горничная отдышалась и вопросительно взглянула на хозяйку.
— Худо мне Марфушка, — Татьяна присела на кушетку и схватилась за живот, — доктора надо звать.
Не медля ни секунды, девушка кинулась исполнять просьбу Татьяны. Наступило время, когда минуты казались часами, а часы вечностью. Таня не помнила, как горничная переодела её в сорочку, а сама она оказалась в кровати. Все слилось в глазах, а боль стала нестерпимой. После долгих часов наконец послышался громкий детский плач, услышав который, Тата вздохнула с облегчением. Закрыв глаза, она стала думать об о всём, что случилось с ней в течение последнего года. Взлёт и падения, любовь и ненависть, все сплелось воедино, и ныне она сама запуталась. Как жить дальше? Этот вопрос не давал ей покоя, но вспомнив, что так и не взглянула на ребёнка, она вновь открыла глаза.
— Поздравляю вас, сударыня, у вас дочь, — поздравил молодую женщину доктор.
Марфа уже запеленала младенца и передала молодой матери. Таня долго пыталась рассмотреть маленькое существо, которое она держала в руках. Вот он, плод её безрассудства и доверчивости. Малышка раскрыла ротик и громко заплакала.
— Тише, моя хорошая, — прижав маленький комок к себе, Татьяна тщетно пыталась успокоить ребёнка.
Дверь растворилась, и Таня слабо улыбнулась, увидев мужа, который смотрел ей прямо в глаза. В них была тревога, тепло, и все та же любовь. Подойдя ближе, он присел возле неё и нежно поцеловал в висок. Девочка продолжала плакать, поэтому Тата не прекращала попыток её успокоить. Александр взял из её рук свёрток, и неожиданно девочка замолчала. Открыв свои тёмные глазёнки, она внимательно наблюдала за Игнатьевым, а затем закрыла глазки и тихо засопела.
— Она успокоилась, — тихо промолвила Таня, не в силах скрыть улыбку.
— Как мы назовём нашу дочь? — так же тихо спросил граф, не переставая качать малышку.
— Нынче Пасха, а имя Анастасия, означает воскреснуть, может, именно так?
— Пусть будет так, — улыбнувшись Александр вновь взглянул на ребёнка. Он много часов не находил себе места, волнуясь за жену. Её душераздирающие крики пугали его, а то, что он в любой момент мог потерять её, повергло его в отчаяние. Он молился так, как никогда прежде, и когда доктор, немолодой немец, сообщил, что у них родилась дочь, граф облегчено вздохнул. И ныне, держа на руках маленькую крошку, он понимал, что Анастасия стала началом их новой жизнь, ныне они ответственны и за неё. Пока что темные глазки и светлые волосики, Александр предполагал, что она станет такой же красавицей, как мать. Отдав девочку Марфе, Александр обернулся к жене.
— Отдыхай, дорогая, — граф вышел из комнаты, искренне надеясь, что отныне они будут жить спокойно.
***
Езерский открыл глаза, пытаясь вспомнить, где он провёл минувшую ночь. В подобном состоянии он находился не впервые. Очередной кутёж, а после пуста и неугомонный голос совести, который не давал покоя на свежую голову. Больше полугода прошло, а он все не мог забыть Татьяну. Не мог он и простить её. Ведь знал наверняка, если она смогла предать однажды, то сделает это ещё раз. Алексей поражался выдержке этой хрупкой девушки. Никаких истерик и слез, а ведь могла бы и брату пожаловаться, и тогда бы дуэли не избежать. Неудачный опыт в молодости научил Езерского тому, что женщины порочны и лживы. И только Татьяна спустя годы смогла смягчить его, разбудить очерствевшее сердце. Но и она оказалась такой, как все! Он должен радоваться, что вовремя сумел разглядеть суть, скрытую от посторонних глаз, но все же совесть продолжала его мучить. Лежавшая рядом женщина пошевелилась, и Алексей встретился взглядом с огромными, как у кошки, зелёными глазами.
— Алексей Станиславович, — мелодичный голос madam Раевской отвлёк Езерского от глубоких размышлений, — вы совсем не обращаете на меня внимания, и я знаю, что вас тревожит.
— Неужели, madam? И что же это? — На устах Алексея появилась кривая усмешка.
— Графиня Игнатьева, — белоснежные зубы Ольги блеснули, а глаза лукаво поблёскивали, — ведь именно она — причина ваших страданий?
Алексей плотнее сжал губы, не считал он нужным отчитываться.
— Не говорите глупостей, — после недолго молчания он привлёк Ольгу к себе, заглушая её возражения поцелуем. Но перед глазами являлся совсем иной образ. Светлые локоны, голубые глаза, так доверчиво смотревшие на него. От осознания того, что ныне она принадлежит другому, Езерский тихо выругался. Овладев податливым телом любовницы, он скатился с неё, чувствуя, как его охватывает гнев. Но, понимая, что кроме себя ему некого винить, обуздал свои эмоции, и поднявшись с постели, стал натягивать на себя одежду. Алексей желал забыться, посему намеревался вскоре уехать в Париж. Столица Франции была идеальным местом. Ведь он будет далеко от семейства Игнатьевых, которые, наверняка, приедут в столицу с началом очередного светского сезона. А он не желал стать свидетелем их семейной жизни.
Глава 13
Немного окрепнув, Татьяна стала наведываться в детскую. Она подолгу могла смотреть, как Анастасия сладко дремлет в колыбели. Малышка и впрямь была похожа на ангела, каким его представляла Тата. Розовые щечки, небольшой пушок на голове вместо волос, а темно-голубые глазки с интересом смотрели на мир. Молодая мать часто думала о том, на кого похожа дочь. Всматриваясь внимательней, Таня замечала черты Езерского. Лишь волосы были светлыми, но не такими, как у самой Таты. Может, с возрастом дочь станет больше похожа на неё? Татьяна желала, чтобы это было так. Но не столько это, а неясность в отношениях с мужем беспокоили ее. Александр остался прежним. Заботливый, ласковый, он в то же время не спешил переступать порог супружеской спальни. Почему он пренебрегает ею? Конечно, после рождения дочери она изрядно подурнела. Ныне разглядывая в зеркале собственное отражение, молодая женщина искала в себе изъяны. Летнее платье цвета тюльпанов, подхваченное лентой на тон темнее, золотистые локоны, выглядывавшие из-под кокетливой шляпки. В зеркало на неё смотрела все та же Татьяна. В чем же причина холодности супруга? Хотелось бы ей знать ответ! Нынче они едут на прогулку, и Тата непременно рассчитывала поговорить с Александром. Едва она подумала о муже, как он появился на пороге. Одетый для прогулки граф не сводил глаз с супруги. Красавица, какой её привык считать Игнатьев, стала ещё милее. На щеках горел яркий румянец, а золотистые локоны были стянутые в узел на затылке и прикрытые соломенной шляпкой. Сердце учащено подпрыгивало от мысли, что она принадлежит ему. Но Александр не спешил возобновлять отношения с супругой. Ведь он хотел обладать не только телом, но и душой. А в том, что Татьяна готова открыть ему её, граф не был уверен. Ныне он собирался сделать жене подарок. Длинная коробка с укрощением покоилась в кармане, осталось только подарить вещь Тане.
