— Вижу, ты уже готова, — улыбаясь, Александр подошёл ближе, — позволь мне дополнить твой наряд. Он ловко достал из кармана коробочку, и, открыв, протянул супруге. Таня, улыбнувшись, повернулась к нему спиной и тихо промолвила:
— Может ты сам наденешь? — голос изрядно дрожал от мысли о том, что он вновь прикоснется к ней.
Не споря, граф встал позади неё и умело застегнул на шее цепочку, на которой висел кулон с изысканной резьбой. Таня почувствовала прикосновение холодного метала, но одновременно её будто опалили огнём. По телу пробежала приятная дрожь, а ноги задрожали. Движимая неведомым порывом, она обернулась, и, приоткрыв губы, посмотрела на Александра. Неужели он не ведает о том, что творится в её душе? Ведь только когда он рядом, она по-настоящему жива. Но граф, будто и не заметив её состояния, отошёл к косяку двери и стал внимательно разглядывать супругу. Он долго всматривался в потемневшие голубые глаза, затем, одобрительно кивнув, сказал:
— Вот теперь ты готова к прогулке, и, кстати, Ангелина решила присоединиться к нам.
Таня тяжело вздохнула. Вот и пропала возможность поговорить с Александром наедине…
Прогулка оказалась чудесной, и ничто не могло испортить радужного настроя Татьяны. Ни косые взгляды, которые бросала на неё бывшая подруга, ни её колючие замечания. Родные места и присутствие мужа скрашивали все недостатки.
Начало темнеть, и Игнатьевы стали возвращаться домой. Из неоткуда, вовсе нежданно начался мелкий дождь, который застал путешественников врасплох. Вдали слышались слабые раскаты грома, от того Тане сделалось не по себе. Она прижалась к сидевшему рядом мужу, ища защиты. Когда они подъехали к усадьбе, непогода не на шутку разыгралась, поэтому, вернувшись к себе, Тата металась из угла в угол, оставшись наедине со своими страхами. Её детская боязнь грозы не иссякла с годами, а лишь стала сильней. На дворе было темно, но Тане не спалось. Взяв в руки подсвечник, стоящий на туалетном столике, она отправилась в соседнюю комнату. В покоях Александра горел свет, а сам он, устроившись в кресле, читал какую-то книгу.
— Таня, — недоумевающей произнес Игнатьев, заметив супругу. Она была похожа на маленькую девочку, с ниспадающими на спину волосами и широко раскрытыми глазами, которые нынче были наполнены страхом, — отчего ты не спишь? Может велеть Марфе приготовить тебе горячего молока с мёдом?
— Мне страшно, — тихонько промолвила Тата, — с детства боюсь грома, а сейчас гроза так близко! — воскликнула она, не двигаясь со своего места.
Александр подошёл к ней, крепко обнимая тонкий стан, чувствуя, что её слова не пустой звук, или очередная уловка. Её сердце громко колотилось под слоем тонкой кружевной сорочки, а сама она дрожала, будто лист, оторвавшийся от дерева.
— Все хорошо, — начал шептать Игнатьев, гладя волосы жены, нежно перебирая пряди. Татьяна ещё ближе прижалась к нему, ища защиту.
— Не прогоняй меня, — шепнула она, поднимая к нему лицо. Ныне Таня точно знала, чего ей хочется. Хотелось, чтобы он был рядом и целовал так страстно, как и ранее. И наконец, она вздохнула, когда твёрдые губы коснулись её губ обжигающим огнём, который опалил Тату, заставляя потеряться во времени. Поцелуй был не похож ни на один прежний. Одновременно и нежный, и страстный, он будоражил кровь, лишая рассудка. Татьяна сама не помнила, как оказалась на широкой постели, чувствуя прикосновение холодных простыней к обнаженной коже. Совсем скоро Александр оказался рядом. Он умело ласкал, заставляя молодую женщину метаться по подушке, ловя губами воздух. Никогда ещё она не чувствовала себя так. Обвив руками шею мужа, Тата прижалась к нему, без слов прося о том, что боялась произнести вслух. Но Александр не спешил, продолжая соблазнять супругу, ведя тонкую игру соблазнения. Её хрупкие ладони легли на его плечи и начали несмело опускаться вниз, Александр потерял над собой контроль. Войдя в желанное тело, он заглянул в широко раскрытые глаза, в которых ныне не увидел страха. Только дымка желания, такого же сильного, как и у него. До слуха графа донеся тихий шёпот, окончательно лишивший рассудка.
— Саша, пожалуйста, — Таня просила, сама не зная, о чем. И лишь, когда в глазах все померкло, и вспыхнул яркий свет, который заставил вступить в бездну и тут же выйти из неё, она поняла, что именно об этом просила мужа. Спустя какое-то время, лёжа в тесных объятьях супруга, Тата положила руку на широкую грудь, на которой поблёскивало золото распятье. Поймав ладонь жены, Александр поднёс её к губам.
— Я люблю тебя, — сказал Игнатьев, не в силах отвести взор от голубых глаз, которые, подобно двум топазам, блестели в ночи. Но Татьяна ничего не ответила, лишь ближе прижалась к нему, понимая, что не в силах произнести те слова, что он жаждет от неё услышать. Слишком мало времени прошло, да и не зажила до конца та рана, которую нанёс ей Езерский. Закрыв глаза, она притворилась, что спит, желая избежать разговора с Александром. Прислушиваясь к её ровному дыханию, граф понял, что она спит. Он и думать не мог, что Татьяна сама придёт к нему, и ныне был счастлив. Ведь рядом с ним женщина, которую он любит, а значит, он сможет преодолеть любые преграды.
На следующее утро Таня поднялась спозаранку, желая прокатиться верхом. Солнце светило высоко, а лёгкий ветерок играл с волосами наездницы, бросая несколько прядей на её лицо. Состояние необычайной радости и легкости не покидало её, и она направила Звёздочку в сторону речушки, отказавшись от сопровождения слуги. Спешившись, она подошла ближе к воде. Бурный поток был похож на то, что творилось в душе молодой женщины. Новые чувства, мысли не давали покоя, заставляя оставить прошлое. Блеск воды так и манил к себе, и, немного подумав, Тата сняла ботинки и чулки, вступая в холодную воду. Она закрыла глаза, подставив лицо яркому солнцу.
— Таня, — окликнул её голос, который она, казалось, успела забыть. Совсем близко стоял Езерский и наблюдал за ней, тихо подкравшись сзади. Таня будто оказалась в страшном сне. Что Алексею было нужно от неё спустя столько времени? Сорвавшись со своего места, Татьяна хотела кинуться прочь, но поляк перегородил ей дорогу.
— Далеко собралась, милая? — спросил Езерский, схватив Татьяну за руку, и привлек к себе. Тата уперлась руками в его грудь, тщетно пытаясь вырваться из стольной хватки. Гнев охватил её с небывалой силой. Что позволяет себе Алексей?
— Пустите меня немедленно, — сверкнув глазами, Таня не прекращала попыток к бегству. Ей вдруг стало страшно от того, что Езерский узнал про дочь.
Алексей взирал на разгневанную фурию, что нынче дралась, будто разъярённая кошка, стараясь вырваться из его объятий. Совсем другая Татьяна предстала перед ним, глаза ее ныне не горели нежностью и теплом. Алексей не знал, верить ли словам Ольги о том, что Татьяна ждёт ребёнка, и долго терзался сомнениями, ведь этот ребёнок мог быть и его. Но заговорить с Татьяной, которая находилась на грани истерики, он не решался. Воспользовавшись тем, что она находится на грани срыва, он накрыл её уста своими губами, желая успокоить. Не сразу осознав, в чем дело, Тата притихла, устав от неравной борьбы, она опустила руки, но всего лишь на миг. Иной образ был в сердце и мыслях, оттого она со всей силы лягнула Езерского ногой и бросилась прочь, на ходу подбирая туфли и чулки. Таня вскочила на лошадь, и пришпорив её кинулась к дому. Она и не догадывалась, что кто-то внимательно наблюдал за ней, и опередил на пути домой.
