Два дня она находилась между жизнью и смертью. После этого она не была уже прежний. Грусть стала её спутником. Но брату все же удалось вернуть её к прежней жизни. Каролина сильно любила Алексея, поэтому и согласилась сопровождать его. Но какая-то неодолимая сила требовала, чтобы она была в Петербурге. Девушка не забыла свое прошлое, не забыла свою любовь.
Выехали на следующий день поутру. Поездка предстояла не слишком долгая. Чуть более ста верст до Покровского уезда. Выходило, что это один день пути. Поделить его на два дня, и получится, что не позже конца недели они будут в Покрове.
Постепенно Москва с её шикарными особняками скрылась из вида.
Взору брата и сестры предстали живописные виды, способные покорить даже того, кто давно почитает себя городским жителем и находит деревенскую жизнь слишком уединённой и невыносимо скучной.
Шёл второй день пути, и они почти достигли цели своего путешествия, как вдалеке показались ярмарочные лотки.
— Смотри, что это там? — спросила Каролина, указав рукой в сторону довольно многолюдного сборища.
Алексей, проследив за взглядом сестры, ответил:
— По-моему это ярмарка, — Алексей посмотрел на сестру, и не смог скрыть улыбки.
Глаза Каролины ярко заблестели.
— Алёша, а мы можем туда заехать? — попросила девушка, чуть ли не умоляя.
— Хорошо, Лина, так и быть, — Алексей тепло улыбнулся сестре.
Он очень любил её, от того не мог ей отказать. Наконец, он увидел, как она улыбается. В последнее время редко можно было заметить улыбку на её лице. И всему виной тот ничтожный человек, из-за которого его дорогая Каролина потеряла покой. Подумав о том мерзавце, Алексей помрачнел.
Будь его воля, он бы давно рассчитался с Игнатьевым, вот только не выпало ему ещё такой возможности. Он мечтал заставить его так же страдать, чтобы отплатить за все слезы его любимой сестры.
— Алексей, что-то случилось? Ты даже в лице изменился.
— Пустое, — ответил Алексей, меняя тему. — Ты лучше скажи, что на ярмарке купить хочешь?
Каролина принялась описывать брату свои пожелания.
Алексей с умилением прислушивался к сестре, стараясь забыть о гнетущих его мыслях.
****
Татьяна гневно поджала губы и едва сдерживалась, дабы не наговорить колкостей своему спутнику.
Граф Игнатьев был просто невыносим. За всю их недолгую дорогу Александр сумел несколько раз вывести Татьяну из себя. Девушка в очередной раз обдумывала, чтобы такое сказать, дабы взбесить Игнатьева.
Идя с ним под руку, Таня всё чаще ловила себя на мысли, что, когда он молчит, то кажется ей довольно приятным молодым человеком. Но стоит ему открыть рот, как это очарование тут же испаряется.
Александр, заметив молчание девушки, решил немного разговорить её, ибо за последние полчаса Татьяна не произнесла ни слова.
— Готовите новую атаку mademoiselle? Похвально, только, увы, это не делает вам чести.
Татьяна нахмурила свои брови, и вопросительно поглядела на графа.
— Отчего же, позвольте узнать? — Татьяна проговорила это столь сладким голосом, что наблюдавшему со стороны могло показаться, будто она с Александром ведёт приятную светскую беседу.
Но Игнатьев знал, что эта барышня в карман за словом не полезет, поэтому попытался ответить также миролюбиво, не вызывая новой бури.
— Не мне вам объяснять, как подобает вести себя воспитанной барышне.
Татьяна одарила его таким взглядом, что Александру показалось, ежели взглядом можно было убивать, он бы тотчас упал замертво.
Ангелина, слушая эту перепалку, решила отвлечь спорщиков.
— Ой, смотрите, там гадалка, может, пойдём и узнаем, что нам уготовила судьба?
— Я могу с уверенностью сказать, что она готовит мне, — невесело заметил Александр.
— Алекс, тебе совершено не обязательно принимать в этом участие, но нам с Татьяной было бы весьма любопытно, — Ангелина надула хорошенькие губки, упрашивая Александра согласиться.
— Ну, так и быть, — уступил Игнатьев, не спуская глаз с Татьяны.
Девушка опустила голову, и казалось, сейчас её интересовало только посещение гадалки.
Ах, как хороша она была в тот миг! Золотистые локоны кокетливо выглядывали из-под шляпки, позволяя солнцу играть бликами на туго закрученных кудрях.
Как бы хотелось Игнатьеву провести рукой по этим роскошным волосам, нежно коснуться пальцем бархатистой кожи.
Александр усмехнулся. Если бы mademoiselle Захарова знала, какие мысли таятся в его голове в данный момент, то наверняка убила бы, прежде чем он успел что-либо сказать.
Татьяна бросила заинтересованный взгляд на гадалку.
По виду цыганки сложно было определить её возраст. Глядя на яркие одежды, тёмные кудри и белозубую улыбку, можно было сказать, что женщина довольно молода, но вот её взгляд, проницательный, с таящейся в глубине мудростью, мог бы принадлежать старухе.
— Красавица, позолоти ручку, всю правду скажу, что есть, что будет.
Таня, как зачарованная, сняв перчатку, протянула руку. Она не заметила, как перчатка упала на землю, и Александр ловко поднял её, прежде чем кто-то заметил.
— Вижу, трудная у тебя будет дорога. Но некого винить в этом, кроме тебя самой. В конце найдёшь своё счастье, если вновь не упустишь его.
Татьяна, конечно, не поверила словам странной женщины, но отчего-то по спине прошёлся холодок, и она порывисто отняла руку.
Цыганка только улыбнулась в ответ:
— Вспомнишь ещё мои слова, вспомнишь.
Татьяна отвернулась, у неё напрочь пропал интерес к предсказаниям гадалки.
Цыганка тем временем внимательно посмотрела на Александра.
— А ты, барин, не будь слишком скор в своих поступках. Не доведёт до добра твоя горячность. Всегда будь готов простить, коли полюбишь, а не таи в себе обиду.
Игнатьев только усмехнулся в ответ. Чтобы он кого-то полюбил? Да не бывать тому!
Татьяна же огляделась, в надежде найти что-то более интересное, чем мрачное пророчество цыганки.
Её внимание привлёк лоток с разноцветными лентами. Не глядя по сторонам, Татьяна шагнула в сторону лотка, и только в последнее мгновение оглянулась и замерла в испуге. Прямо на неё неслась пара гнедых, впряжённая в двуколку.
Девушка зажмурилась, ожидая неминуемого столкновения, но его не последовало.
Кто-то, не особенно церемонясь, подхватил её и оттолкнул в сторону от дороги.
Открыв глаза, Татьяна увидела перед собой сердитого незнакомца.
— Вам что же это жить надоело, сударыня? — довольно нелюбезно заметил он, отряхивая пыльный рукав.
