Ещё она гадала, придёт ли Алексей. Из его слов, она поняла, что он не намерен повторять события прошлой ночи до свадьбы, с которой он решил не тянуть. Но ей было так страшно и одиноко, поэтому когда стрелки на часах показали полночь, она неуверенно отправилась на поиски своего жениха.
Взяв с полки канделябр в котором горели свечи, она шла по длинному коридору.
Найдя комнату Алексея, в которой до сих пор горел свет, она неловко толкнула дверь. Алексей сидел на кресле, читая какую-то книгу.
— Таня? — удивленно произнёс он, поднимая глаза, — что-то случилось?
— Я не могла уснуть, — промолвила Тата, опуская глаза. На Алексее была батистовая рубашка раскрытая у ворота, она открывала взору золотой крестик.
Отложив книгу, он подошёл к девушке, ласково обнимая её хрупкие плечи.
— Милая, я понимаю тебя, ты очень переживаешь за свою бабушку, но скоро ты будешь рядом и сможешь скрасить её дни своей заботой.
— Я буду скучать по тебе, — сказала Таня, понимая как ей будет не хватать его, когда она уедет. Не долго думая, она обвила руками его шею, вынуждая отказаться от прежних слов.
Но Алексей не желал неожиданных последствий и сплетен.
И хотя он был предельно осторожным прошлой ночью, Езерский не хотел чтобы их с Татьяной ребёнок родился раньше срока.
Тата тем временем не отпускала его, и он начал чувствовать, как его решимость тает с каждой секундой.
— Таня, мы не должны…,-
начал молодой человек, но тут же осекся, когда она неловко провела рукой по его лицу.
— Ты маленькая ведьмочка, — с улыбкой произнёс Алексей уступая её немой просьбе.
Он неспешно стянул с неё сорочку, и уже через минуту Татьяна предстала перед ним совершенно обнаженной.
Девушка стыдливо прикрылась, и не видя смысла смущать её и дальше, Езерский погасил почти все свечи, и уложив девушку на постель, стал медленно избавляться от одежды.
И хотя в комнате стоял полумрак, Таня смущенно сомкнула глаза, натянув до подбородка огромное пуховое одеяло.
Как же ему было приятно наблюдать за её робостью!
На этот раз он был ещё более нежен и ласков, стараясь в очередной раз показать Татьяне, что он никогда не причинит ей вреда.
Уже позже, когда они лежали опьяненные страстью, Алексей тихо сказал:
— Я не знаю, как скоро смогу получить отставку, но как только смогу, сразу вернусь к тебе, — нежно прошептал он целуя золотистые локоны. Татьяна лишь вздохнула, не зная как долго она сможет быть вдали от него.
Уже рассветало, когда девушка тихонько вернулась в свою комнату, понимая, что даже чудесная ночь с Алексеем не смогла заставить её избавится от дум о болезни бабушки.
Полина явилась в полдень, сообщив что папенька не против того, чтобы Татьяна путешествовала с ними.
Карета Борисовых была очень комфортной, оснащенной печкой, дабы в пути путники не замёрзли. Таня взяла в дорогу пару книг, но так как Полина всё время была рядом, в них не было нужды.
Девушки хорошо узнали друг друга за долгую дорогу, и у них обнаружилось много общего.
После недели пути, ибо их развезло, от недавнего дождя, наконец показалось поместье Захаровых.
Видя, как волнуется Таня, Полина спросила:
— Может, ты желаешь, чтобы я осталась с тобой? Уверена, отец не будет против, — добавила Полина, сердечно пожимая Татьяне руку.
Тата с благодарностью согласилась. Ведь ей как никогда нужна была поддержка человека, которому она могла довериться.
Игнатий Петрович не был против, и поэтому навестив соседку и узнав о её самочувствие, он оставил Полин в поместье Захаровых, ведь все приличия были соблюдены.
Таня на секунду заглянула в свои покои, чтобы сменить красивое дорожное платье, на простое домашнее. Затем она отправилась к бабушке, желая скорее увидеть её.
Юлия Николаевна лежала на огромной постели, и едва она заметила внучку, она слабо улыбнулась.
— Танечка, — тихо сказала она, протягивая ей руку.
Таня, не мешкая, опустилась возле неё, крепко сжимая холодные пальцы.
— Grand-mere, Вы меня напугали, — с чувством сказала девушка, едва сдерживая слезы.
— Мне уже лучше, ma bonne, — заверила внучку Юлия Николаевна, — Я сильно волновалась за тебя. Такие ужасные слухи ходят по уезду! Ведь это не так, моя хорошая? — пытливо спросила пожилая женщина, глядя на внучку.
— Не совсем, — начала Татьяна, рассказывая бабушке только то, что не должно было навредить её здоровью.
Юлия Николаевна слушала, не перебивая, понимая, что Татьяне нужно было излить свою душу.
— Моя дорогая, запомни в жизни бывает так, что приходится выбирать, как поступить. И не всегда это решение простое. Но чтобы ты ни делала, никогда не мсти. Это губит душу и медленно убивает человека. Прости Ангелину, а Господь сам решит, как ему быть.
— Я так и сделала, — воскликнула Татьяна, — но почему душа так болит? Ведь она была моей лучшей подругой!
— Когда между подругами встаёт молодой человек, дружба всегда уходит на второй план. Я думаю, Ангелина завидует, а это тоже её не красит.
Татьяна ещё немного посидела с бабушкой, а затем спустилась в столовую.
Полина уже ожидала её, переодевшись в простое домашнее платье, как и Татьяна.
— Как себя чувствует Юлия Николаевна? — с тревогой спросила Полин, глядя на Татьяну.
— Она выглядит лучше, чем я думала, но мне всё равно страшно, — стараясь сохранить бодрость духа, ответила Таня.
Велев подать ужин в малой столовой, предназначенной для членов семьи, Татьяна почувствовала сильную усталость. Непривычно пребывать целый день на ногах, а за последнюю неделю она толком не отдыхала на постоялых дворах.
Рано разойдясь по своим покоям, девушки задумались каждая о своём. Татьяна взяла альбом, который она начала по приезду в столицу. Неспешно разглядывая несколько набросков, она улыбнулась.
Там была Петропавловская крепость, с её величественным шпилем, собор, в который несколько раз ходила Тата. И наконец самый дорогой, самый любимый рисунок Татьяны. Портрет Алексея, который она нарисовала, трясясь по неудобным дорогам Подмосковья.
Несколько минут разглядывая портрет, она поняла, что ей сильно не хватает Алексея.
Но она надеялась в скором будущем вновь увидеть любимые глаза, коснуться пальцами мягких русых прядей.
Засыпая, Татьяна помолила Господа о том, чтобы он защищал её родных и близких от бед, даровал им счастье.
Полине тоже не спалось. Она вспоминала Владимира, казалось душа парит, от одного взгляда брошенного в её сторону.
Полин не знала о планах Захарова, но она была уверена, что если бы он просил её руки у отца, тот с радостью согласился бы. Он никогда не перечит её желаниям. Но ныне это было не сиюминутное желание капризной барышни, а искреннее чувство которое она смогла отличить. Девушка была намерена ждать, пока судьба сама не расставит все по своим местам.
