Когда я позвонила профессору Барри Шварцу в Свортмор-колледж, он объяснил затруднения максимизаторши таким образом:
– Ты постоянно оглядываешься через плечо, не найдется ли чего получше. И чем больше оглядываешься, тем меньше видишь хорошего в своем партнере или потенциальном партнере – даже если он в среднем так же хорош, как и те, на кого ты оглядываешься.
Вот почему, подобно тем женщинам, которые писали письма в Slate, максимизаторша может встречаться с мужчиной годами и не знать, хочется ли ей за него выйти. Она утверждает, что «должна быть совершенно уверена». Но Шварц говорит, что дело не в том, что она «не уверена» в своих чувствах к мужчине – она не уверена в том, что за углом не подвернется кто-то получше. В конце концов, разве еще один год – после двух лет встреч – сможет действительно дать ей какое-то жизненно важное новое знание о ее бойфренде, открыть какое-то неизвестное качество, которое он столько времени скрывал? Или она проведет этот год все в том же состоянии двойственности, в каком провела два предыдущих года?
Вместо того чтобы задуматься: «Счастлива ли я», – максимизаторша гадает: «Неужели это лучшее, на что я способна?» Она испытывает то чувство, которое Шварц называет сожалениями в предвкушении принятия решения. «Ты воображаешь себе, – пишет он, – что будешь чувствовать, если обнаружишь, что был возможен лучший вариант. И этого скачка воображения достаточно для того, чтобы затянуть тебя в трясину неуверенности».
Политика «возврата мужа»
Некоторые справляются со страхом «покупательского раскаяния», страхуя свои риски: они живут вместе, чтобы после решить, принимать ли на себя полноценные обязательства. Они покупают тот самый «достаточно хороший» свитер, только если возможен его возврат. Они могут говорить, что совместное проживание обеспечивает больше информации о том, насколько они совместимы в долгосрочной перспективе. Они могут даже говорить, что для них настолько важна успешность брака, что они хотят сделать все возможное, чтобы убедиться, что их выбор верен. Но обеспечивает ли совместная жизнь такую ясность?
Центры по контролю и профилактике заболеваний утверждают, что количество разводов среди тех, кто живет вместе до брака, на 12 % выше, чем у пар, которые съезжаются только после свадьбы. А исследование, опубликованное в ноябре 2008 года социологом Дэниелом Лихтером из Корнельского университета, показывает, что уровень разводов среди женщин, которые жили более чем с одним мужчиной, в два раза выше, чем среди тех, которые этого не делали.
Что же такое происходит?
У Шварца есть несколько предположений. Ему кажется, что люди, которые живут вместе в течение «испытательного срока», могут быть склонны к максимализму; они хотят быть уверены, что получают «самое лучшее», но никогда не бывают по-настоящему удовлетворены. Более того, само по себе то, что у человека сложилась ментальность «политики возврата» – «если ничего не получится, разъедемся», – может вызвать у него меньшую удовлетворенность, если он все-таки решит вступить в брак. Шварц рассказал мне об исследовании, цитируемом в его книге, в ходе которого обнаружилось, что люди испытывают большее удовлетворение от товаров, не подлежащих возврату, чем от тех, которые можно вернуть.
«Почти каждый предпочел бы покупать товар в магазине, который разрешает возврат, а не в таком, где вернуть его нельзя, – пишет он в „Парадоксе выбора“. – Чего мы не осознаем, так это того, что сама возможность получить такое разрешение и передумать, похоже, увеличивает шансы на то, что мы действительно передумаем. Когда мы можем изменить свое мнение относительно принятых решений, мы оказываемся в меньшей степени удовлетворены ими».
Но, по словам Шварца, «когда решение – окончательное» – например, брак вместо сожительства, – «мы проходим через ряд психологических процессов, усиливающих наши положительные чувства относительно сделанного выбора сравнительно с прочими альтернативами».
Иначе говоря, чем больше времени проведешь в нерешительности – думая, что любого мужчину можно вернуть, обменяв на другого, – тем больше вероятность, что будешь сосредоточиваться на его изъянах и никто не дотянет до твоих стандартов. Один мужчина может казаться тебе замечательным – но сравни его с другим, который умнее первого, но пассивнее, и оба варианта выбора начнут казаться чуть менее привлекательными. Первый покажется менее умным, второй – менее инициативным. Легко выбирать между «вполне ничего себе» и «абсолютно никуда не годным»; выбор же между двумя «вполне ничего себе» способен свести с ума. Поставленные рядом два таких «ничего себе» могут показаться двумя посредственностями.
Как пишет Шварц, «наша способность к интерпретации может и великое обратить в посредственное».
Каждая «восьмерка» со временем становится «шестеркой»
Итак, давай еще раз взглянем на женщину, которую я упомянула в самом начале книги: ту, которая писала мне, что не ищет попадания в «десятку» – ей вполне достаточно «восьмерки». Она даже встречалась с таким «восьмеркой». Помнишь ее затруднение: Но что, если мне нужна другая «восьмерка»? Она понимает, что ей придется идти на компромисс, но подсознательно пытается понять, нельзя ли выгадать на таком компромиссе. Может, и можно. Определенно между тем, чтобы «быть реалисткой» и «быть с неподходящим человеком», есть разница. Но также возможно, что она страдает от проблемы слишком широкого выбора и все «вполне ничего себе» варианты начали казаться ей менее привлекательными.
Или, заметил Шварц, есть еще одна возможность: может, она споткнулась на психологическом процессе, называемом адаптацией.
– Мы привыкаем к каким-то вещам, – пояснил Шварц, – а потом воспринимаем их как должное.
Это вроде того как входишь в очень жаркий день в комнату с кондиционером и думаешь, что кондиционер – самая лучшая вещь на свете, а уже через час об этом забываешь. Ты к нему привыкаешь, и он перестает быть чудом. Вначале он был «десяткой», а теперь стал всего лишь «пятеркой».
Сходным образом женщине, которая хотела другую «восьмерку», ее «восьмерка» может теперь казаться только «шестеркой».
– Любой новый человек временно будет казаться лучшим, – говорил Шварц. – Ей надо помнить о том, что каждая «восьмерка» со временем становится «шестеркой». Ты можешь обменять свою «шестерку» на новую «восьмерку», но со временем и она станет «шестеркой», и придется снова менять ее на другую «восьмерку».
Однако если ты будешь полностью отдавать себе отчет в том, что новизна «восьмерки» превратится в комфортность «шестерки», то ты не разочаруешься. И при осознании того, что ты адаптируешься к любому выбранному человеку, задача выбрать «наилучшее» вместо «вполне ничего себе» тоже не будет казаться такой важной.
Шварц считает, что удовлетворенки получают свитер не хуже, чем им следовало иметь; и парня они выбирают не хуже, чем должны были выбрать. Они счастливы, потому что знают, что «вполне ничего себе» – это достаточно хорошо. Они сознаю́т, что в жизни нет ничего совершенного – ни работы, ни друзей, ни свитеров, ни супругов, – так что выбрать наилучший доступный вариант и ценить его определенно имеет смысл.
