Неудивительно, что центры контроля и профилактики заболеваний сообщают, что уровень разводов во вторых браках выше, чем в первых. Возможно, таким людям трудно принять тот факт, что хороший брак не означает, что семейная жизнь всегда будет безоблачна.
И действительно, по результатам проведенного в конце 1980-х гг. университетом Рутгера исследования, в котором использовалась большая национальная выборка, обнаружилось, что из людей, которые были недовольны браком, но остались в нем, 86 % указывали в своих интервью пять лет спустя, что они стали счастливее. Действительно, три пятых прежде несчастливых семейных пар оценивали свой брак как «очень счастливый» или «вполне счастливый».
– Большинство достаточно хороших браков имеют потенциал к тому, чтобы стать крепче и лучше при вложении времени, усилий и преданности, – сказал Амато. – Я думаю, что концепция «родных душ» наделала много вреда, потому что она устанавливает для «успешного» брака непомерно высокую планку. Брак – это не метафизика.
Наследование ожиданий
Позже, в 1992 году, Амато и его группа интервьюировали взрослых детей расставшихся пар, состоявших в «достаточно хороших» браках. Они проделывали это трижды вплоть до 2000 года. Оказалось, некоторым из таких «детей» тоже было трудно найти своего «достаточно хорошего» партнера.
– Если брак родителей представлял собой кошмар, – говорит Амато, – дети очень быстро оправлялись после развода. Для них развод был спасением от бесконечных ссор родителей. Но те дети, у родителей которых был «достаточно хороший» брак, оказывались после развода в ужасном состоянии. Они страдали от низкой самооценки и депрессии и обзаводились негативным взглядом на брак вообще. Развод заставал детей врасплох, и они не могли его понять, потому что в отличие от детей из высококонфликтных семей для них он не был облегчением и они его не предвидели. «Достаточно хорошие» браки были достаточно хороши для детей, потому что детям нет дела до самоактуализации их родителей. У них была стабильность и свободный доступ к обоим родителям, и они были счастливы. Тот факт, что у их родителей был экзистенциальный кризис, для них не имел значения.
Однако, повзрослев, эти дети из семей с «достаточно хорошим» браком воспроизводили семейную жизнь своих родителей. Как только в их собственных взаимоотношениях возникали проблемы, они сразу же начинали подумывать о расставании или разводе. Так поступали многие.
– Стоило возникнуть проблемам любого рода, и они давали задний ход, – говорил Амато. – Дети из полных семей, когда вступали в брак и у них начинались проблемы, говорили: «Похоже, у нас есть кое-какие вопросы, с которыми следует разобраться», – но не разводились. Однако те дети, чьи родители развелись, очень осторожны в отношении брака. Они с большей готовностью идут на сожительство. Они не чувствуют, что могут доверять своим партнерам. Им страшно давать обязательства, потому что их родители казались счастливыми – и все равно развелись.
В целом Амато обнаружил, что такие взрослые дети не склонны были терпимо относиться к проблемам во взаимоотношениях. Они росли, веря, что если пламя начинает угасать, то решение состоит не в том, чтобы заново разжечь его, а в том, чтобы найти другую искру.
Переключение с «мы» на «я»
Я спросила Амато, откуда вообще взялась идея о том, что, если мы хоть йоту не дотягиваем до «полной самореализации», нам следует искать чего-то лучшего.
– Лично я думаю, – ответил он, – что она вышла из 1970-х. С направления гуманизма, возглавленного Карлом Роджерсом и Абрахамом Маслоу, которые говорили о том, что каждая грань жизни должна прибавлять к вашему личностному росту. Маслоу ставил в своей иерархии потребностей самоактуализацию выше, чем хороший брак. Так что если тебе не нравятся друзья – найди себе новых. То же и с работой. И с браком. В 1960-х проводились исследования отношений, в которых участвовали студенты университетов. В одном исследовании был задан вопрос: «Каковы самые важные причины для вступления в брак?» Они отвечали: «Я хочу вступить в брак, чтобы создать семью» или «Так я смогу обрести экономическую защищенность, и у меня будет славный домик с садом. И я хочу вступить в брак с человеком, которого я люблю». Но вот эта фраза – насчет любви – не была первой. Она стояла на четвертом или пятом месте.
– Но к 1970-м и 1980-м, – продолжал он, – любовь становится наиболее важной причиной для вступления в брак, и остальные существенно уступают свои позиции в этом списке. Представление о том, что любовь есть опережающая по важности причина для вступления в брак – сравнительно новое явление. Сегодня мы видим браки, основанные исключительно на поисках идеального возлюбленного. Лично мне кажется, что человек будет счастливее, если станет более реалистичен в ожиданиях относительно того, что действительно можно получить от брака.
В своей книге «Одиночество вдвоем» Амато и его соавтор говорят о различии между сегодняшними браками, более индивидуалистическими, и браками, заключенными до 1970-х, которые он называет «партнерскими браками», когда люди искали совместимого и надежного партнера, который поможет им в достижении общих жизненных целей.
– Определением хорошего брака было сотрудничество в команде, – говорил Амато, – но теперь фокус сместился на личное удовлетворение самими по себе супружескими отношениями. Да, он может быть хорошим отцом и хорошим мужем – но удовлетворит ли он мои самые сокровенные потребности в романтической любви и личностном росте? В результате увеличился возраст вступления в брак, выросло число женщин, которые так и не выходят замуж, число матерей, никогда не бывших замужем, а также число разводов по причинам, имеющим мало общего с тем, что супруг не является надежным другом и готовым к сотрудничеству партнером по команде.
– Выбор «достаточно хорошего» партнера, – сказал Амато, – это не личностное поражение и не довольствование малым. В большинстве случаев это разумная и практичная стратегия для того, чтобы в долгосрочной перспективе жить счастливой жизнью.
Я расспросила Амато о тех исследованиях, данные которых видела в книге «Повод для брака: почему люди женатые – счастливее, здоровее и богаче» Линды Уэйт и Мэгги Галлахер, которые доказывали, что один из самых мощных щитов против депрессии – и несчастья вообще – это брак.
Относятся ли эти открытия только к прекрасным бракам – или они также применимы к бракам «достаточно хорошим»?
– Дисфункциональный, полный враждебности брак определенно нехорош для личного чувства благополучия, – ответил он. – Но большинство людей, состоящих в «достаточно хороших» браках – с человеком добрым, трудолюбивым, из которого получается хороший родитель, – счастливее одиночек. Опросы показывают, что подавляющее большинство одиночек со временем хотят вступить в брак. Люди склонны быть счастливее всего, когда жизнь воплощает их цели. Так что одиночки, которые хотят вступить в брак, испытывают резкий прилив счастья, когда им это удается, если, конечно, они не совершают большой ошибки и не выбирают в качестве супруга психопатическую личность.
Иначе говоря, человеку вовсе не нужен сказочный брак, чтобы добиться эффекта прилива счастья. Достаточно и «достаточно хорошего» брака.
