* * *
But value dwells not in particular will;
It holds his estimate and dignity
As well wherein 'tis precious of itself
As in the prizer: 'tis mad idolatry
To make the service greater than the god
And the will dotes that is attributive
To what infectiously itself affects,
Without some image of the affected merit.
Shakespeare, Troilus and Cressida
Достоинство и ценность всякой вещи —
Внутри ее, равно как и в уме
Людей, ее ценящих. Неразумно
Служенье богу ставить выше бога!
Нередко люди наделять стремятся
Причудливыми свойствами предмет,
Которому те свойства не присущи.
Уильям Шекспир, Троил и Крессида
Благодарности
Во всем, что пишу, ориентируюсь на отца, Карла Кантора, моего учителя.
Первоначальный набросок книги опубликован пять лет назад под названием «Чертополох». Книгу «Чертополох» посвятил жене, Дарье Акимовой.
Новая книга, «Чертополох и Терн», развивает предыдущую: уже не столько история искусств, сколько философия искусства. Без уроков отца книги не существует, посвящаю книгу ему.
Однако первоначальное посвящение сохраняет актуальность.
Уточнить жанр книги помог Эрик Хобсбаум, с которым посчастливилось дружить в последние годы его жизни, которому изложил замысел и получил несколько советов.
Работа была бы невозможна без консультаций друзей и коллег, которые брали на себя труд знакомиться с рукописью, советовать, уточнять детали. С благодарностью привожу имена тех, кто принял участие в подготовке материалов.
Игнас Бертон (Доминиканский монастырь, Брюссель), Леа Кампос Барлеви (Universita degli Studi di Firenza), Стивен Вайтфилд (Pembroke College, Oxford University), Харальд Видроу (St Catherine college, Cambridge University), Бернард Галлахер (Бирмингем), Вадим Дамье (Институт всеобщей истории, РАН), Кристиан Иллес, (Otto-Friedrich-Universitat, Bamberg), Георгий Кантор (St John College, Oxford University), Джанлука Куаццо (Universita degli Stidi di Torino), Андрей Писарев (Москва), Мэлис Рутвен (Лондон), Борис Фридман (Бостон), Витторио Хесле (Notre Dame University, Ind), Вадим Штейнман (Иерусалим), Гервиг Эпкес (Фрайбург), Жан Эре (LSRS, Люксембург).
Считаю долгом упомянуть ученых, дружба и беседы с которыми так или иначе нашли отражение в этой книге, хотя непосредственных консультаций по конкретному поводу и не было: Эрнст Нольте, Тони Негри, Сергей Шкунаев.
Существенную роль сыграла помощь Кристины Барбано и Наталии Григорцевич.
Консультации в переводах, поиски необходимой литературы, помощь в обширной переписке, возникавшей в процессе поисков новых источников, связь с музеями – это было сделано двумя исключительными помощниками.
Наталия Григорцевич взяла на себя труд вычитывать главы, которые бесконечно менялись в ходе уточнения общей концепции, помогала ценными советами. Помимо прочего, Кристина Барбано великодушно выполнила перевод некоторых глав на итальянский язык. Без Кристины и Наталии книги бы не было. Обеим – огромная благодарность.
Без поддержки и влияния семьи книги не пишутся. Учился и учусь у Дарьи Акимовой, Екатерины Зайцевой, у Георгия, Петера и Томаса. Благодарен за уроки брата, ученого и писателя Владимира Кантора, полученные в молодости. Сколь бы плохо я ни учился, уроки близких были важны. Спасибо им.
Выражаю благодарность изданиям, публиковавшим отдельные главы в сокращенном варианте.
Выражаю искреннюю признательность издательству АСТ и, разумеется, Сергею Тишкову. Терпеливое внимание к постоянным корректировкам заслуживает отдельной благодарности.
Предисловие
1
Нет лучшего образа общества, чем палитра художника.
Демократию проще всего представить себе в виде набора разных красок, расположенных на палитре живописца в том порядке, как цвета идут друг за другом по спектру радуги. Так учат в начальной художественной школе: всякого цвета берут понемногу. Лимонно-желтый, потом желтый яркий, за ним оранжевый, затем вермильон, потом красный темный, потом пурпурный и так далее. Цветов много, все равновелики по значению. Новичок помещает на палитру все имеющиеся краски, радуясь пестроте, располагает краски без предпочтений, веером, смешивает все подряд, и, как правило, получается грязь. Грязь получается неизбежно, это закон: если смешать больше двух красок, то в результате выходит грязно-бурый оттенок. Так образуется общее убеждение толпы. Подавляющее большинство картин в мире написано грязными цветами.
Художник опытный располагает цвета контрастными парами. Не требуется обилия цветов, нужные оттенки можно получить в смесях. Синий и желтый произведут зеленый цвет, а красный с желтым дадут оранжевый. Гораздо важнее иметь три богатых красных оттенка на палитре, чем оранжевую краску. Существенно, что тот оранжевый, который произойдет от собственно красного, будет связан семейным, родовым происхождением со всеми цветами картины. Чужой оранжевый – лишний голос в хоре; посторонний звук нарушит гармонию. Палитра выглядит лаконично: вариации красных противопоставлены вариациям синих, желтый усилен оттенками ради разнообразия в смесях. В результате использования такой палитры вариации оттенков будут иметь общее происхождение и единую природу. Это палитра аристократическая.
Если несколько цветов изначально объявлены главными, эти цвета легко могут стать доминирующими и отменить все нюансы цвета. Так возникает живопись локальными цветами, плакатная живопись; строго говоря, это уже область знака и лозунга, к собственно живописи отношения не имеет. Так аристократическая палитра эволюционирует в олигархическую.
Существует, наконец, способ расположения красок веером подле основного цвета, вокруг той краски, которая чаще других используется в смесях. К белилам прибегают чаще прочих красок для того, чтобы обеспечить градацию тона: больше белил – светлее цвет, меньше – темнее. Поэтому многие делают белила центром палитры, причем сразу же кладут на палитру много белил, окружая белую краску небольшими порциями других красок. Важно то, что белила – это не цвет; белила – это необходимый регулятор; белила – безлики, это функция, а не характер. Такая палитра символизирует монархию. Часто, особенно у неопытных живописцев, происходит следующее: находясь в центре палитры, белая краска (которая предназначалась для градаций тона) проникает повсюду и вскоре разбеливает все цвета. Вместо того чтобы регулировать тональность, белая краска создает общую белесую кашу. Возникает фактически та же самая ситуация, что и при пестрой палитре демократии, – возникает общая грязь. Это тираническая палитра.
