— Вот, он и принес два куска. Откуда оно у него — не ведаю, может запасы с довоенных времен еще, где в погребе, припасены были. С первого-то шмата и вовсе ржавь счищали. Но ты ешь, не бойся, проверено уже — доедаем поди, да Лиз?
— Угу, — кивнула та, — еще на разок, может, два, осталось.
— Вот она и приняла, — мотнул на нее головой капитан, — я-то это дело не очень одобряю, у народа благодарность харчами брать.
— Да дедушка Михей просил очень, все боялся, что побрезгуем…
Лиза не успела договорить, как ее слова прервал громкий стук закрываемой двери, донесшийся откуда-то из задней части здания. Следом раздался топот быстрых шагов, и в приемную влетела… старушка.
Странная такая старушка… вроде и горб при ней, и лицо морщинистое, как вяленое яблоко, и плат темный на самые глаза, но вот резвая какая-то она была не по возрасту — порывиста в движениях, шаг большой, четкий, да и при всей старческой сгорбленности, создавалось впечатление, что она… держится прямо.
Разглядев меня, странная старуха резко остановилась и выдала «— Ой!» звонким, совершенно девчоночьим, голосом.
— Вот, Наталья, — повернувшийся в ее сторону Михаил Лукьянович, принялся ей укоризненно выговаривать, — сколько раз тебе говорить, чтоб в отделение заходила внимательно — а вдруг, кто из посторонних будет?!
— Да я спешила так…
— Спешила она… вот талантливая ты актриса, но терпения тебе не хватает, и внимательности. Ты ж пока в милиции работаешь, а не в театре служишь, и можешь однажды нам так все дело завалить — у тебя ж сцена не сразу за кулисами заканчивается, а только, считай, в гримерке! Тем более что было уже однажды, как ты почти не раскрылась… это когда драка возле бараков случилась, а мы здесь уже показания с участников снимали, помнишь? Хорошо, что хоть мужики те в подпитии были, да не особо внимание на окружающее обращали!
— А сейчас? — аккуратно спросила девушка… та, что сержант с артистическим талантом, как понял я.
При этом, на меня она смотрела настороженно, выглядывая из-под надвинутого на лоб старушачьего платка.
— Это, — наш общий начальник, обернулся ко мне, — новый сотрудник отдела… на место Володи… гхм, Владимира Прокопьевича прибыл. Старший лейтенант Горцев Николай Алексеевич.
— Сержант милиции, Наталья Вольная! — отрапортовала «старушка», представляясь мне.
— Так, а теперь за стол, и рассказывай, что там в городе, на пристани, — велел капитан.
— Ой, можно я сначала переоденусь и умоюсь, а то лицо и руки сильно зудят… да и не была я на пристани, Прол Арефьич сюда меня сразу отослал, сказал, что все равно в бабкиных тряпках от меня толку мало будет, — попросила девушка и почесала щеку. А потом зацепила кожу ногтем… и стянула целый лоскут.
— Фу, Наташ! Иди, умывайся уже! — возмутилась на это действие Лиза.
— Да ладно, чё особенного? Ужика линяющего что ль не видела?!
— Ужика видела… но сейчас я кушаю… — отозвалась ее собеседница.
Но Наталья ее уже не слушала, а развернулась и побежала бегом, куда-то в сторону парадных дверей. А через полминуты, где-то за стенкой в той стороне, зажурчал звук льющейся воды. Наверное, водопровод у них в ту комнатку возле передней был проведен, в бывшую привратницкую.
— Она вообще-то молодец, — сказала мне Лиза, — никогда из роли не выбивается в ответственный момент. Это она видно действительно сильно спешила из нижней слободы.
— Хорошо грим и костюм подобрали, — кивнул я в ответ, — я сначала и не сообразил, что старушка не настоящая, даже когда влетела сюда как молодая.
— А с этим нам Альберт Ирживич помогает, — стал объяснять мне чудеса перевоплощения своей сотрудницы Михаил Лукьянович, — это бывший руководить самодеятельного театра, я упоминал сегодня про него. Сейчас-то как-то не до театров стало, да и артисты нынче кто, где… а он старик деятельный, на месте ему не сидится, вот и взялся нам помогать на правах консультанта. Кем уж он точно при театрах в столицах был — не ведаю, говорит, что антрепренером, но думается, что много кем побывал. Уж больно сведущ он во всех этих актерских тонкостях.
— А не боитесь стороннего человека привлекать? — спросил я.
— Ну-у, у нас-то, по сути, и выбора не было, — протянул капитан, — городок маленький, новый человек, тот, что на постоянное место жительство прибывает, быстро узнаваем становится. Порой и недели не пройдет, а все уж знают, кто он, откуда и чем занимается. И уж нас-то точно все в лицо знают. А в работе такое иногда мешает — нужно что-то узнать, рассмотреть попристальней, не привлекая к себе внимания. Поговорить с кем-то, как вновь. Так что, когда Наташа с этой идеей пришла к нам с Арефьичем, мы, подумав, ее приняли. А Альберт Ирживич себя пока только с хорошей стороны зарекомендовал. Никто от созданных им и исполненных Наташей старушек, парнишек, разбитных цыганистых девиц… — замолк, видно вспоминая, а потом все же спросил у Лизы: — Кто еще-то был?
Та с готовностью дополнила:
— Обездоленная монашка была… Наташу тогда чуть отец Кирилл не раскрыл, в божественном-то она ничего не понимает, комсомолка же.
— Вот, я и говорю, ту монашку только дьякон наш и смог заподозрить, а все остальные жалели, помогали, а главное, разговаривали с ней безбоязненно, — кивнул согласно начальник.
— А пришла она откуда, что-то я не понял, вроде со двора? — спросил я, вспомнив, что заходила «старушка» не в парадную дверь с улицы.
— Всё конспирация, — поднял палец вверх Михаил Лукьянович, — когда Дом культуры строили, несколько дворов снесли, чтоб территорию ему положенную выгадать. По нашей же стороне, у библиотеки и Дома пионеров ни хоздвора, ни сада нет теперь совсем. А с той улицы, что за нами, с подворьями чьих домов те сады смыкались, хозяйства реквизировали полностью — подчистую. Просто выделили землю на окраине — и все. Так вот, а у нас-то вся прилегающая земля на месте и задней частью как раз к одному из таких освобожденных, но не полностью пущенных под территорию Дома культуры подворий, и прилегает. Так там полоса получилась ничья, метров двенадцать шириной, с банькой полуразвалившейся и садом одичавшим. Дык еще удачно сложилось, что напротив того участка и электраздачик установили, что к махине Дома культуры подключен. Так он вид из окон домов напротив, перекрывает. Вот Наталья там и ходит… да и мы, бывает, когда светиться не надобно.
Тут и сама Наташа пришла. Без грима и старушечьей одежды она выглядела так, как и положено выглядеть девушке в двадцать лет — молоденькой, хорошенькой, с длинной густой косой и формой, сидящей на фигуре ладно.
— Фу, прямо задохнулась в этих длинных темных стариковских тряпках! Как бабульки, бедные, ходят в них вообще и не упариваются? — воскликнула она, придвигая для себя стул поближе.
— Наталья Алексевна, отставить пустые разговоры, — строго сказал капитан, — ешь быстрей, нам ехать на пристань надо. Да расскажи, что путного-то узнали?
