Хотя какой смысл казнить себя за то, что ты мужчина? Никакого. Да и, не смотря на то, что мной, считай, воспользовались… хм, вынудили даже, но свое-то я получил сполна! Тут не обманули — все что «пообещали», выдали. Все ж, Любовь Михайловна была отменно хороша.
А потому я решил ее больше не злить… да и сворачивать все это давно было пора, а раздраженная, она могла и начать выяснять отношения. По опыту помнилось, что такие женщины почему-то всегда уверены, что в дальнейшем все должно быть только в соответствии с их желанием. Но, опять же — почему-то, совершенно не брали в расчет то, что мужчину-то они и до этого не спрашивали, и некоторые, когда от головы слегка отхлынет, как вот у меня сейчас, могут об этом и вспомнить.
— Люба, давай уже к дому продвигаться, ночь на дворе.
— Это все, что ты можешь мне сказать?! — недоуменно воззрилась она на меня, — После всего, что только что было?!
Так, эта женщина, похоже, очень не любит, когда что-то идет не по ее… а мне истерики не надо.
— Почему же… — я потянулся к ней и ухватил за подбородок, и, глядя глаза в глаза, сказал: — Ты была сладкая, мягкая и очень горячая… с-сука… — и, не столько целуя, сколько кусая, впился ей в рот.
Нет, я так с женщинами обычно не разговариваю, и не веду себя — тоже, даже с теми, с кем жизнь меня сталкивает на одну единственную ночь. Но опыт… опыт подсказывал, что с этой только так и нужно — она не просто привыкла брать все, что ей приспичит, не думая, но и ожидает, что и у другого при этом напрочь сорвет голову.
А потому, уже без особого удивления пронаблюдал, как ее тонкие ноздри принялись нервно вздрагивать, а раздражение в глазах заволакивает жаркой томностью. Но вот движение руки вверх по моему бедру я пресек сразу.
Нет, так уже дело не пойдет! Я пытался не допустить капризов, а не потакать им.
— И все же пора в дом.
— Так завтра же воскресенье! Давай, кстати, сходим в торговые ряды, может, что купить удастся. Да и взять бричку можно, съездить к реке за слободу подальше. Жара такая, искупаемся… — мечтательно протянула она.
— Не могу. Дежурю завтра с вечера, — ответил я.
Но так просто ее было не унять.
— А до этого? Целый день же свободен!
— Утром мы с Мишкой дровами заниматься станет. А в обед мне кое к кому сходить надо, пообщаться — поговорить.
— Ой, да что те дрова?! Обходились как-то раньше? Вон, в прошлом году, солдатики благодарные, что с госпиталя выписывались, набежали и перекололи все за два дня! А нет, так я кого-нибудь пригоню. Но вот с кем ты общаться собрался? — она прищурилась и зло посмотрела на меня.
«— Это что, ревность что ли? Быстро же меня присвоили!»
И я ответил жестче, чем хотел, и более информативно, чем следовало:
— По делу, к Павле Семеновне Аршевой нужно сходить. Она человек пожилой, будет ждать меня, так что откладывать я не стану. К тому же, это важно по работе.
— Это кто такая? Та бабулька что ли, что в библиотеке полы моет? И что она тебе такого важного может рассказать?!
— Я, если честно, удивлен, что ты ее вообще знаешь, — посмотрел я на собеседницу.
Люба пожала плечами:
— А че мне ее не знать, я уже лет пять в Бережково живу, и в библиотеке той не раз бывала. А вот что бабка может сказать такого, что тебе бежать к ней надо спешно, представить все равно не могу! Может, не пойдешь к ней? Зачем?
— Я тоже не знаю, что она рассказать мне хочет. Но сходить нужно обязательно.
— Ну, как знаешь… — сказала на это женщина и искоса на меня глянула. Глаза ее смотрели зло, а губы упрямо сжимались.
«— Ничего, иногда полезно осознать, что не все в руки по первому желанию валится!»
Так же я думал, когда минуту десять спустя укладывался в постель в своей комнате. Так же мне думалось, что скорее всего, если все будет продолжаться в том же духе, то спать мне в этой удобной кровати и наслаждаться уютом родного дома придется недолго. И поскольку квартиру снять я не смогу, потому как это обидит моих родных, предстоит мне проситься в барак, в рабочий поселок. Ведь объяснять Арине с Марфушей причины своего ухода из дома… нет, это выше моих сил — увольте. А так, дали на работе комнату в бараке, как одинокому мужчине — и дали, и вопросов нет. Вот только отведем облаву на бандитов, которую задумал Михаил Лукьянович, так и возьмусь за решение этой проблемы…
Когда я уже засыпал, мне показалось, что скрипнула калитка, но так как никому из наших ходить по ночам куда-то нужды не было, внимания я особого на это не обратил.
Глава 10
Утром мы с Мишкой, как и собирались, взялись за дрова. Марфуша, которая собиралась в госпиталь к обеду, к десяти велела нам сворачиваться, указывая на расходящееся солнце и напоминая, что одному ночью работать, а у второго единственный за последние три недели выходной.
Мы, уже достаточно уставшие к тому моменту, вняли ее словам и, ополоснувшись, разбрелись по своим делам. Куда уж понесло племянника, я не знаю, сам же, устроился под яблонями в саду с подшивкой старого журнала «Родина». Переплетенные годовые подборки из нескольких тяжеленных томов, в общем-то, были знакомы мне с детства, но, интересное дело, каждый раз я находил там что-то занимательное и, как оказывалось, незамеченное ранее, а потому нечитанное.
Но вскоре со стороны двора раздалось чириканье знакомого голоса и я, чтоб не сталкиваться с Любой, ушел от греха подальше к себе в комнату. А вскоре и вовсе, как собирался, отправился к тете Паше в гости. В результате чего за утро с жиличкой нашей так и не столкнулся ни разу лицом к лицом. Осознание того, что я вынужден прятаться в собственном доме, хорошего настроения мне не добавило, но вот в намерении после завтрашнего дела поговорить с Михаилом Лукьяновичем о переезде, укрепило.
Дом Старостиных, где жила Павла Семеновна, стоял на параллельной улице — на той, с которой соприкасались сады нашей. И больше того, углы дедова подворья и Старостиных подходили стык в стык. На их земле, буквально рядом с межевым столбом, росла роскошная яблоня, дававшая из года в год немалый урожай. Как же я в детстве любил те сочные полосатые яблочки! И как их не хватало мне позже, когда моя семья перебралась в Ниженный. Беда была в том, что штрифель вызревает только к сентябрю, а мне, естественно, в это время полагалось уже идти в школу. Так что, понятно, что зелени с нее поел я тоже не мало…
Конечно, в детстве я перемахнул бы просто через забор, и пару минут спустя был бы уже возле дома. Но теперь, взрослому, солидному и при исполнении, мне оставалось лишь вспоминать детство, про себя мечтать: «вот если бы» и топать по пыльной дороге под жарящим солнцем в обход.
Но стоило мне повернуть на нужную улицу, как сразу стали видны несколько женщин, толкущихся возле двора нужного мне дома. Когда я подошел ближе, то разглядел уже, что головы всех укрыты темными платками, лица горестны, да и разговор они ведут меж собой шепотом, пригибаясь друг к другу.
