Самолета уже видно не было, а тот, что шел с ним в паре, даже не спустился ниже. Об этом же видно подумал и Михаил Лукьянович:
— Второй полетел баржи с зерном догонять, что часа два, как вышли с пристани… знают откуда-то, что караван именно сегодня пойдет! Вот недаром в области уже заподозрили, что где-то в наших местах предатели засели. Кто только? Ума не приложу… Да, народу много нового, но все равно, городок-то маленький — на виду все, так что, люди быстро примелькиваются.
— Может, это все те же бандиты? — предположил я. — Вернее, из них кто-то?
— Да эти-то в основном урки из беглых, что теперь с отбитых территорий по всей стране расползаются. Да и явно бандитских морд вроде в городе замечено не было, — задумался он. — Но в любом случае, наше счастье, что город такой небольшой, да и верфь в общем-то тоже предприятие некрупное. А в низовьях-то, на том участке, по которому горючку с Каспия везут, как сообщают, и дня без налетов не проходит, а ночью еще постоянно и минеров засекают, только вот сделать с ним почти никогда ничего не удается.
— Так ведь и нашу часть минируют, — сказала Лиза сокрушенно, — пятого-то дня сообщение помните? Караван с Зареченского завода наткнулся на мины, тральщик прошел, а первая же грузовая баржа подорвалась.
Зареченск, город, расположенный ниже слободы километров на 20, если по реке мерить, а посуше-то подалее будет — все 50. Там, как я помнил, заводы на авиацию работали, что-то по моторной части и комплектующие для корпусов.
— Да, соседям вообще больше нашего достается… но тоже, ни как тому же Ниженному, с его десятком предприятий. Ты там уже был в начале июня? — тихо обратился капитан ко мне.
— Был, — только коротко и успел ответить я, как тут же, где-то наверху, раздался грохот, похожий на звук упавшей крышки погреба, шорох и неявные бубнящие голоса.
— Вася с Кузей с крыши спустились, — пояснила мне Лиза, увидев, что я насторожился, — сейчас будут у капитана отпрашиваться на верфь… — последнее шепотом, потянувшись к моему уху.
И точно, молодежь опять с разгона влетела в комнату, в которой мы сейчас находились, и встала на вытяжку перед начальником:
— Разрешите отбыть на территорию судостроительного завода для ознакомления со сложившейся там на данный момент обстановкой, — довольно четко и размеренно изложила девушка, а вот взгляд ее при этом был просительным и очень встревоженным.
— Что дало наблюдение с возможно-верхней точки? — спросил капитан.
— Насколько смогли разглядеть, пока все не заволокло дымом, а также, судя по местоположению очагов возгорания, можно сказать, что бомбы угодили опять по складским помещениям, что-то горит на прибрежной полосе, а так же… — девушка сглотнула, но постаралась продолжить тем же уверенным тоном, — дымит в районе слесарных мастерских.
— Ясно. Отправляйтесь. Возьмите бричку. Быстрее доедите, да и возможно, придется помочь кого-то доставить в госпиталь.
— Спасибо, — выдохнула Василиса, а парень только кивнул и кинулся на выход.
Но сестра его похоже, собой владела получше, да и звание сержанта обязывало к большей дисциплине, а потому срывать с места она не стала — развернулась по-военному четко и спокойно вышла из комнаты.
А когда мы спустились вниз, то в окна коридора, что выходили во двор, наблюдали уже брата и сестру, спешно запрягающих лошадь в бричку.
В приемную, как собственно и в наш кабинет, в приоткрытые окна успело натянуть гари… не сильно, но все ж достаточно ощутимо. Так что невидимые с первого этажа пожарища, теперь напоминали о себе и здесь, не давая забыть о происходящем в городе. Мда-а… как будто о таком можно забыть…
— Чай совсем остыл… — сказала Лиза, подходя к столу, на котором стоял примус и кое-какая посуда, — заварить заварила, но подать не успела… еду вот приготовила…
— Ничего, по такой жаре и остывший пойдет, — ответил ей Михаил Лукьянович, — давай перекусим быстро, и я поеду на пристань.
Лизавета кивнула и вышла из комнаты, а мы направились к окнам.
— Я сейчас уеду, а ты оставайся здесь, обживайся, ознакомься полностью с делами. Если вдруг кто-то по какой-то надобности или с проблемой придет, поговоришь, как положено. Лиза, если что поможет, подскажет, оформит все как полагается. Но думаю вряд ли что произойдет — все сейчас ринуться на верфь и пристань. Ну, а мы, как управимся, вернемся, и тебя отпустим. Завтра, наверное, придется тебе побегать целый день, чтоб вновь опросить свидетелей тех, первых убийств — с чего-то начинать надо…
Я покачал на это головой и усмехнулся:
— Я конечно не спец пока в таких делах, но слышал, что если по свежему следу подобное преступление не раскрыть, то потом это практически невозможно уже сделать?
— Так-то оно так… но и закрыть мы эти дела пока не можем, времени-то еще слишком мало прошло. Да и потом, что ж мы тогда за работники, если первые же серьезные происшествия, случившиеся на нашей территории, раскрыть не сможем… так что, ты уж Коль постарайся, нарой чего-нибудь важного, а мы тебе поможем. А за повторную беседу со свидетелями я тебе вот, что скажу… может, что сам «новым» глазом увидишь или кто чего вспомнит… тогда-то все в волнении сильном были. Библиотекарши — женщины впечатлительные, все больше рыдали да охали. Да и батюшки наши, люди в возрасте, особенно отец Семеон, так что тоже в основном крестились и молитвы свои бормотали. А теперь-то все подуспокоились, авось, что дельное и вспомнят.
— Кушать готово, — окликнула нас Лиза, и мы пошли к столу.
Яства, разложенные по фарфоровым расписным тарелкам, были конечно простоваты, но по нашему времени, да с голодухи, а не ел я с самого раннего утра, вполне достойны были называться именно так. Картошечка в мундире, пара-тройка соленых огурцов колечками и пяток свежих, некрупных и крючковатых — «недопивших» по такой жаре воды. И сало, чуть желтоватое, в крупной соли, тонкими ломтиками. Хлеб конечно — темный, плотный, с какими-то видимыми комочками на срезе… обычный, в общем-то, хлеб.
— А откуда такая роскошь? — мотнул я головой на сало, — Кто-то из родственников скотину держит?
— Да не-е, — усмехнувшись, ответил капитан, подцепляя то сало и кладя его на хлеб, — это мы перед тем, как убийство первое еще произошло, пастуху из Моховки, деду Михею, помогли в лесу заплутавших коровок найти. Дед-то старый совсем, приснул видно, а скотина-то и побрела сама без надзора, куда глаза глядят. Тот и всполошился, но быстро нашелся, где помощь искать. Благо, что Моховка, хоть и лесом окружена, но до слободы недалече. Кинулся к нам. Как телегу-то не разбил, да сам не развалился — так гнал! С грохотом и подкатил. И ну орать от дверей: «— Помогите, Христа ради, господа милиционеры!»
Лиза хмыкнула и опустила глаза, видно вспомнила заполошного деда. Ну, а то! Пожалуй, заголосишь тут, да и в ноги упадешь, и уж точно всех, кто может помочь в таком деле, господами называть станешь! Даже товарищей милиционеров. Ведь за коровку-то, тем более за двух, односельчане покалечить могут, и на возраст престарелый не поглядят. А уж если колхозное стадо-то было, тут можно и голову не сносить, по военному-то времени. Так что деда я понимал, и испуг его тоже.
