Я тихо хохотнул, вспоминая вытянувшиеся лица бывших императриц, которых мы случайно встретили в этом мире, впоследствии еще несколько дней рассказывая о нашей жизни, о наших детях и их детях. Те с интересом слушали, жадно поглядывая на нас, отца и с любопытством ― на смущающуюся от такого пристального внимания малышку.
К слову, об отце. Лайдвиг решил остаться в этом мире, не желая пока его покидать, в отличие от нас. Я подозревал, что он здесь встретил кого-то, кто ему не на шутку приглянулся, а вскоре нашел своей догадке подтверждение.
Ну что же, его выбор я одобрил. Да и хватит отцу влачить одинокое существование. Фавориток я не учитывал. К тому же они остались в нашем мире. Что я тоже вполне одобрял.
— Возможно, — отстраненно ответил брат, пряча муку в глазах. — На ужин пойдем?
— Ага, только нужно вытащить на берег этих двух дельфинов, — кивнул я на резвящуюся малышку.
Вадэмиан хохотнул:
— Да-да, попробуй. Я понял. Закажем еду в номер.
***
Никлаус
Подбрасывая на руках повизгивающую и хохочущую малышку, я прятал за улыбкой тоскливую грусть. Я скучал по дому, скучал как, наверное, никто и никогда. Братьев я в расчет не брал, понимая, что они чувствуют то же, что и я. О Рели и речи не шло.
Поймав в очередной раз жену, крепко ее обнял, зарываясь во влажные волосы. Жена теснее прижалась к моему телу и притихла, поглядывая на о чем-то разговаривающих близнецов.
— Почему все так сложно, Клаус? — тихо спросила малышка, поворачиваясь ко мне и утыкаясь личиком во влажную от воды грудь.
— Не знаю, бесценная, — тихо шепнул я, поглаживая по мокрым, соленым от моря волосам. — Скучаешь по ним?
— Безумно.
— Я тоже. Уверен, Лис уже не только поместье Стаунхаус развалил, но и дворец, — тепло усмехнулся я.
Малышка тихо хохотнула, тут же расплакавшись.
— Ну, что ты? — испугался я, как и всегда, когда моя хрупкая малышка плакала, прижал к себе теснее, целуя макушку.
— Я по ним скучаю! Это просто невыносимо, Клаус! Невыносимо!
Подхватил малышку на руки, пошел на берег, стараясь унять раздирающие чувства беспомощности и горечи.
Спустя полчаса, оставив жену в ванной отмокать, закрутил обнаженные бедра в банное полотенце и потопал к братьям.
— Нарезвились?
— Да, — хмуро ответил, выхватывая бокал из рук Дэма и залпом выпивая.
— Как насчет того… — начал я, а Дэм вдруг неожиданно подхватил:
— Чтобы вернуться…
— Домой, — закончил Анхель.
— Хотя бы ненадолго, — произнес я.
— Я — за! — синхронно ответили мы и появившаяся на балконе малышка с припухшими от слез глазами, но посветлевшая лицом.
— Иди к нам, девочка, — протянул руки Дэм.
— А когда? — с надеждой спросила Лея, усаживаясь на колени к Вадэмиану.
— Завтра, — ответил Анхель, потянувшись к приоткрывшимся от радости и изумления губам. — Завтра и начнем сборы, а сегодня и сейчас ты наша!
Лея тихо вскрикнула, когда Дэм с рычанием накинулся на ее сахарные губки, и сквозь поцелуи счастливо рассмеялась.
Ночь была поистине горячей, как не была горячей еще со времен пребывания в нашем мире. Словно мы отпустили нечто тягостное.
А спустя несколько дней, вернувшись наконец в родные стены, что было неожиданно, мы перенеслись в одну из пустых комнат пыточных, и тем еще неожиданней было то, что мы оказались молниеносно скрученными в некую искусно сотворенную сеть и подвешенными под потолком. Что интересно, сеть кололась магией смерти, принося ошарашенным нам существенный дискомфорт.
— Что происходит? — тихо пискнула жена, закрутившись и болезненно зашипев, прижала ладошки к груди, точно уколовшись о сеть.
Мы взрыкнули, и не успели применить дисанкционирующее заклятие, как в пыточной вспыхнул портал, на миг ослепивший и вынудивший прищуриться. Но по контуру тела было ясно, что пожаловал определенно мужчина.
«Не понял, дворец захватили? Кто посмел?!», — дурея от ярости, успел подумать я, как мы услышали внезапно очень даже спокойный голос, по которому узнали… собственного сына.
— Это я хочу знать, что происходит! Вы кто такие и что здесь делаете? Вы осознаете, куда попали и что вам за это будет? Это дворец! Но одно я могу сказать: попали вы, по крайней мере, верно! — Филисан язвительно усмехнулся, а я невольно покосился на шкафчик, где хранились различные по грубости кожи кнуты и плети. Пальцы закололо, так хотелось сейчас вытащить одну из них и отходить по мягкому месту одного не в меру наглого отпрыска.
И вместе с тем во мне вспыхнула отеческая гордость. Защищает, молодец! Хорошего мы дракона вырастили. Война.
В это же время вспыхнул свет, и перед нашими возмущенными очами возник Филисан собственной персоной, с выставленными вперед щитом и боевым смертельным заклинанием.
— Хорошая встреча, сынок, — буркнул я, опасно прищуриваясь.
Наконец сын разглядел, кого спеленал, и у него ошарашенно вытянулось лицо. Заклинания были мигом развеяны, а руки по-мальчишески спрятаны за широкую спину.
— Мам? Папы? А вы чего тут? — заискивающе пролепетал мой мальчик, тут же с подозрением прищуриваясь: — Ну-ка ответьте, что я вам сказал, когда вы не разрешили мне взять котенка с улицы? Ну?!
— Ты никогда не просил котенка, сынок, — с праведным возмущением ответила Рели, затрепыхавшись в сетке и вновь болезненно зашипев.
— Филисан! Может, выпустишь нас уже? — обманчиво ласковым тоном, от которого мой сынок передернулся, уточнил Анхель.
Лис расплылся в невинной улыбке.
— Может, не надо? Вы так хорошо висите. Погодите, сейчас сестер позову!
— Нет! Лис! — рявкнули мы.
— Сеть на магии смерти, ты издеваешься, наглец?! — зарычал Дэм, сверкая холодным бешенством в глазах.
Сын замер на полпути и медленно обернулся, невинно хлопнул ресничками:
— Упс, забыл. Сеть Хейдан плела, мы там… А в общем, не важно, — он щелкнул пальцами и вполне аккуратно слевитировал сеть вниз.
— Что вы с Хейдан? — тут же с любопытством спросила жена, отряхивая одежду.
— Стоять! Куда собрался?! — синхронно рявкнули мы с братьями.
— Я за сестрами! — сориентировался мой сын и рванул к двери, благоразумно не дожидаясь, когда мы к нему применим магию.
— Беги, Филисан, беги! — крикнула малышка, заливисто хохоча в ладошку. — Но готовься к серьезному разговору! И о Хейдан тоже!
Мой мальчик уже сверкал пятками, но я точно знал, что он услышал слова матери, как и ее посыл. И точно его глаза в этот момент широко распахнулись в священном ужасе.
