Недолго думая, вытащил из кармана чудом не помявшуюся бархатную коробочку, на нюх отыскал нижнее бельишко мой девочки и, чувствуя себя последним извращенцем, глубоко вдохнул манящий терпкий запах лаванды.
Завернув в тонкое белье коробочку, поднялся на ноги, совершенно не собираясь уходить.
Вот еще.
Медленно подойдя к двери опочивальни Цветочка, предвкушающе облизнулся, уже чувствуя ее вкус на языке.
Моя девочка сладко спала, укутавшись по горлышко в пуховое одеяльце. Присел на краешек кровати и погладил по нежной щечке, наклонившись, легонько поцеловал губки, собираясь углубить поцелуй, однако до моего слуха донесся едва слышимый звук шагов.
Справедливо решил, что своим падением все-таки разбудил соседку, и придется объясняться: что я, наследник престола, делаю у одной из претенденток ночью, лихорадочно заметался по комнате в попытке отыскать, куда можно спрятать свое совершенно не маленькое тело.
Шкаф? Нет. Слишком узкий. Туда и сама Цветочек не поместилась бы.
За дверь? Бесполезно.
Под кровать? Тоже нет.
Окно? Окно!
Помня о том, что все окна запечатываются магией, уже в полете щелкнул пальцами, быстро выпрыгнул наружу, едва не сорвавшись вниз. Однако успел удержаться и, выдохнув, приник к окну, смотря, как в покои моей девочки входит… Никлаус!
Обиженно, словно ребенок, у которого вероломно отобрали конфетку, надул губы.
— Вот оно что, Клаус, — негодующе прошипел, ближе протискиваясь к окну, так, что даже нос расплющился. — Вот оно что!
***
Никлаус
Аккуратно упаковал в дорогую ткань в цвет нашего рода подарок, добытый из сокровищницы, тепло улыбнулся и, почти беззвучно напевая под нос детскую песенку, осторожно пошел в комнату Рели.
— Ночь за окном, и только Клаус не спи-и-ит, он обошел двух драконов!
Войдя в опочивальню малышки, с дебильной улыбкой оперся о косяк двери, смотрел на спящую девушку, не в силах оторваться от этой умиротворенной картины и сделать вдох. Какая же она у меня красивая, нежная, милая. Самая-самая. Моя! По крайней мере, будет моей.
Однако кое-что меня насторожило. Кое-что, чего в этих покоях никак быть не могло. Глубже втянув воздух, принюхался, плотоядно ухмыльнувшись.
— Вот оно что, наследнички. Вот оно что! — прошептал, осторожно присаживаясь на кровать к беспокойно завозившейся малышке.
Наклонившись к ее ушку, тихо шепнул:
— Засыпай, девочка. Спи сладко, бесценная.
Поправив одеялко, подошел к окну, равнодушно задвинул шторы, совершенно не обращая внимания на возмущенно округлившиеся глаза Анхеля. А проходя мимо шкафа, толкнул его локтем, с удовлетворением слыша тихий приглушенный вскрик и звук падающего тела.
— Поспеши убрать отсюда свой хвост, Дэм. Пока сюда не притопали стражи.
Вышел из комнаты, не забыв предварительно закрыть на ключ дверь, отряхнул руки и, насвистывая песенку, потопал по спящему дворцу.
— Ночь за окном, и только что умный Клаус обошел двух драконов!
* * *
Рейр — толстое бронебойное стекло, закаленное драконьим огнем
Глава 25. Очарование магического сна
Лорелея
Приглушенный свет, идущий от настоящих длинных восковых свечей, коих в этой большой богато обставленной комнате было так много, что на секунду становилось страшно: как бы не запнуться за изумрудный ковер с толстым ворсом, на котором я и стояла, и случайно не смахнуть с подсвечника одну из этих свечек и так же случайно не спалить эту комнату дотла.
Взглянув вниз, недоуменно прикусила губу: все, что на мне в данный момент было надето ― это легкое прямое платье из тончайшей кружевной ткани, доходящее до щиколоток, чем-то похожее на то, в котором я проходила второе испытание.
Переступив с ноги на ногу, ощущая приятную мягкость ковра, дернула обнаженными плечами, обхватила себя руками, беспокойно оглянулась, не совсем понимая, что я делаю в этих, несомненно, мужских покоях, да еще и в таком виде.
То, что покои мужские, давала понять аскетичная и строгая обстановка. В принципе, здесь кроме по-настоящему большущей постели на деревянном каркасе с балдахином, заполняющей практически всю площадь этих необычных покоев, небольшого столика, на котором виднелось горлышко бутылки вина, скрытой в металлическом ведерке и серебренный поднос, накрытый плоской крышкой, неплотных гардин приглушенно-бежевого оттенка, больше ничего и не было. А, ну и ковер, конечно же.
М-да. Все страньше и страньше.
Закончив беглый осмотр, вновь покосилась на несомненно шикарную кровать, укрытую темно-изумрудным бархатным покрывалом.
Отстраненно отметила, что на ней с легкостью уместились бы человек десять, совершенно не мешая друг другу.
Полированная резная деревянная спинка таинственно и призывно поблескивала во мраке, но меня привлекло нечто другое. Приглядевшись, удивленно округлила глаза. Металлические кольца? Любопытно. Я примерно представляла, зачем.
Нервно сглотнула, ощущая во рту кисловатый вкус, посетовала на то, что графина с водой здесь и в помине не было. Да и смогла бы я выпить воду и насытиться ей во сне? То, что это сон, я осознала почти сразу и была спокойна именно по этой причине.
И также именно по этой причине, метнув быстрый взгляд на закрытую дверь спальни, медленно подошла ближе к кровати и подтянула подол платья, оголяя колени, уперлась ими в удивительно мягкий матрас, дотянулась до одного из ближайших гладких, холодных колец. От моего прикосновения кольцо покачнулось и оглушающе в абсолютной тишине комнаты звякнуло о второе.
Тем неожиданней было услышать в этой неестественной, какой-то обманчивой тишине, разбавленной стуком моего сердца и затихающим звоном колец, мужской рычащий голос с вкрадчивыми нотками:
— Цветочек, как приятно, что ты встречаешь нас в кроватке. Какая у нас умная девочка, верно, Дэм? Но, позволь уточнить, драгоценная, почему ты еще не раздета?
Внутри все обмерло. По телу пробежала волнующая судорога, вызванная этим голосом и внезапностью появления драконов, а в груди расползался легкий будоражащий страх, что меня обнаружили на «месте преступления».
Плюхнувшись на пятую точку, медленно обернулась, во все глаза уставившись на наблюдающих за мной от дверей полуголых драконов, одетых только в свободные, из темной, на вид мягкой ткани штаны и, как и я, босиком.
Мой взгляд мгновенно прикипел к обнаженным грудным мужским клеткам, бесстыдно скользнул к плоским, рельефным животам без единого волоска. В горле стало сухо.
Облизнув верхнюю губу, полувопросительно пролепетала дрогнувшим голосом, старательно отводя совершенно не желающий «отводиться» взгляд:
