«Мало того, что сестра красивее, – не стесняясь, говорила тетка Нора, за месяц до свадьбы, глубоко затягиваясь сигаретой, – так еще и удачливее. Не надо было тебе, Ольга, ее Кирой называть, – упрекала она мать, даже не беря во внимание, что некрасивая и неудачливая сидит тут же за столом и стыдливо прячет глаза, словно провинилась в чем-то, – дурацкое пацанячье имя, вот и судьба у девки теперь такая», – продолжала рассуждать сестра отца.
Она была грубой, дерзкой и всегда говорила людям в лицо то, что думала. В тот раз досталось и младшей сестре. «Бедная девочка, – не скрывая издевательского тона, говорила тетка, – поменяла шило на мыло: была Гусь, стала Бычкова».
Мать тогда все же постаралась защитить старшее дитя, объясняя родственнице, что и у Киры есть жених Савелий, доцент на кафедре ядерной физики в университете, не менее умный и красивый. На что тетка лишь обидно усмехалась, подвергая сомнению сказанное, и надменно говорила: «Ну-ну, посмотрим». Мама, видимо, не желая прослыть треплом, а может быть, просто жалея Киру, всю неделю перед свадьбой названивала и напоминала, а по факту же просто умоляла.
«Кира, доченька, хватит прятать Савелия, привози его обязательно на свадьбу. Скажи, пусть не боится, никто его жениться тут же не заставит», – словно оправдывалась она. Кира, надо сказать, и сама это прекрасно понимала и, уговорив Савелия поехать, тут же успокаивала маму, обещая посетить семейное торжество вдвоем.
И вот все летит в тартарары. Савелия у нее больше нет. Даже если бы Кира очень постаралась, то найти сейчас оправдание жениху не то что сложно, а практически невозможно. Да и по тому, как Савва с ней разговаривал, а вернее, выразительно молчал, было понятно, что эти оправдания ему не очень-то и нужны, он сделал свой выбор.
Нет теперь у Киры и любимой работы, потому как, выскочив из квартиры Савелия, она, не задумываясь, направилась на кафедру и тут же написала заявление на увольнение. С сегодняшнего дня у нее был отпуск, из которого выходить уже не придется, а два просроченных билета в Сочи на свадьбу сестры можно было выбрасывать, как и шесть лет стажа на кафедре общей ядерной физики.
Вот так: было плохо, а стало еще хуже. Потому что надо знать, что не бывает после плохо хорошо, ну не бывает такого, это противоречит законам природы. После плохо может быть только очень плохо. Пора бы уже в двадцать семь лет это понять и научиться уходить самой, лишь почувствовав нехорошие перемены, но, видимо, что семь, что двадцать семь – мы не меняемся. Кира росла умной, но жутко неуверенной в себе девочкой, скромно отсиживаясь в тени своей сестры, которую, и это понимала даже она, было невозможно не любить.
Немного успокоившись и придя в себя, Кира с полной ответственностью поняла, что эта страница жизни, непонятно, увы или ура, но перевернута безвозвратно, все, навсегда, и даже огромное желание не сможет ничего изменить, а значит, надо жить дальше. О поездке в солнечный Сочи, конечно, придется забыть, не хватало еще после пережитого стать объектом насмешек родственников, но урок из этого вынести необходимо. Кира из всего и всегда выделяла главное, тогда казалось, что это не неудача, а просто жизнь тебя так учит. Ведь на своих ошибках оно всегда продуктивнее получается. Подумав немного и посмотрев на реальность с разных ракурсов и временных линий, она решила: никогда нельзя оправдывать ни людей, ни ситуацию, всегда надо смотреть на происходящее трезво и, когда понимаешь, что все плохо, сразу же уходить, потому как после этого обязательно станет еще хуже.
Именно на этой торжественной точке, которую Кира поставила своим отношениям, и зазвонил телефон. На экране высветилось «Валенок», это был именно тот человек, которого сейчас была счастлива слышать Кира.
* * *
Собаки лаяли, не умолкая, и Янис понимал, что это начало конца. Сейчас из дома выйдет хозяин, и хорошо если дело закончится просто полицией.
– Тише, Чук, Гек, вы что там так раскричались, – послышался женский голос. Янис зажмурился, ему не хотелось видеть первую реакцию, было нестерпимо стыдно.
– И откуда к нам такого красивого дяденьку занесло, – женский голос, к удивлению Яна, прозвучал насмешливо и гостеприимно. – Тише, ребята, – обратилась женщина к доберманам, – это наш гость. Караулить, – скомандовала она, и собаки уселись под дерево, по-прежнему с ненавистью разглядывая мужчину и его красные носки.
– Добрый день, – поздоровался Янис, от страха и стыда открыв лишь один глаз. – Оригинальный выбор кличек для собак, вы поклонница Гайдара? – поинтересовался зачем-то он.
– Нет, – продолжала улыбаться женщина.
У нее были пышные формы и искрящиеся глаза. На вид ей было лет тридцать, и возможно, она даже была ровесницей Янису, но он почему-то почувствовал себя рядом с ней пацаном. Вероятно, это произошло потому, что он был сейчас в одних носках, но бешеная энергия, которая шла от этой женщины, тоже сбивала с толку. От таких представительниц прекрасного пола никогда не знаешь, чего ожидать. Они одномоментно могут и ударить, и поцеловать, причем будет одинаково больно в обоих случаях.
– Поклонник Гайдара мой муж, – просветила она его и засмеялась, словно представляя его реакцию.
Хозяйка ушла в дом и, вернувшись уже с раскладным пляжным креслом, устроилась поудобнее, как перед телевизором, что показывает долгожданный сериал. Она направила на дерево свой телефон.
– Понимаете, – начал говорить Янис, когда женщина сделала все свои манипуляции, показав тем самым, что готова его слушать, – я оказался здесь совершенно случайно, – он не знал, как же все объяснить, и поэтому со стороны казалось, что он врет.
– Ты извращенец? – просто спросила женщина, по-прежнему держа в руке телефон и, видимо, записывая на камеру смартфона своего незваного гостя.
– Нет, что вы, – отрицательно замахал Янис головой и от этого чуть не слетел с толстой ветки. Для равновесия руки, которыми он прикрывал свое достоинство, пришлось отпустить.
– Чудесный кадр! – восхищаясь кульбитами мужчины, произнесла хозяйка доберманов.
– Вы что, снимаете? – возмутился было он, но, вспомнив, что это не в его интересах, быстро сменил тон обратно на извиняющийся. – Очень вас прошу, давайте договоримся.
– О чем можно договариваться с извращенцем?! – поразилась дама, словно он сказал какую глупость.
– Отпустите меня, – взмолился Янис, пытаясь выдавить из себя улыбку, но у него это плохо получилось.
– Ага, сейчас! – воскликнула женщина. – Вот Владимир Анатольевич вернется из командировки, ему расскажут, что у меня на дереве голый мужик сидел, а я что скажу? Отпустила? Так не поверит он. Тогда и мне ни за что прилетит, а я не согласна страдать понапрасну. Ладно бы за дело, тогда, в общем-то, не так обидно, а когда ни за что, то получается несправедливо, – витиевато рассудила хозяйка доберманов.
– А кто у нас Владимир Анатольевич? – уточнил Янис.
– Владимир Анатольевич – мой муж, – просветила его грудастая, расхаживая под деревом как часовой, и добавила гордо и громко: – А также подполковник ФСБ по совместительству.
