Повисла тишина. Никому ничего уже не хотелось больше говорить, и так было сказано больше, чем могли вынести эти стены.
Янис с Валентиной и ее супругом, который стал для него почти другом, робко наблюдали со стороны продолжающуюся уже без их участия семейную драму.
– Теперь понятно, в кого Злата, – тихо хмыкнула Валя. – Если Кира сейчас пошлет и мамочку, и обоих папочек, то я ее пойму.
Но Кира вдруг стала смеяться, но не зло, а как-то даже счастливо.
– Как же здорово! – произнесла она. – Я самый богатый человек на свете, у меня целых трое родителей, – и начала попеременно их всех целовать. И Платона, и Павла Петровича, и Ольгу Леонидовну.
И с каждым ее поцелуем сердца взрослых людей, запутавшихся в своем вранье, оттаивали и начинали стучать спокойно. Вдруг, перецеловав всех родителей, которых у нее стало несколько больше положенного, Кира подбежала к Янису, словно боясь, что он может исчезнуть, тоже его поцеловала, только другим, более страстным поцелуем. Так обычно целуются молодые влюбленные, которые никак не могут напиться друг другом, раз от раза пытаясь это сделать.
Филиппины, остров Баракай Месяц спустя
Они сняли акваланги и костюмы для дайвинга, и кожа ощутила на себе всю силу солнечных лучей. Счастье было повсюду: в море, на песке, в мыслях, а главное, в их душах.
– Может, выпьем что-нибудь прохладительное? – предложил Янис Кире.
– Давай то, что было вчера, – с зонтиком и кучей трубочек, – засмеялась девушка, ей теперь всегда хотелось смеяться.
Они вошли в летнее кафе, где старый филиппинец сделал им шикарные коктейли. В тени, с дуновением легкого морского бриза счастье лишь усиливалось, стараясь наполнить все пространство вокруг.
Двое людей сидели друг напротив друга и разговаривали без слов, только мыслями – так, как могут лишь влюбленные:
– Ты сегодня снился мне, без разрешения.
– Надо же, и что же я творил?
– Ты летал без всякого стеснения
И меня лететь уговорил.
– Я надеюсь, что тебе понравилось
Созерцать с высот земли панно.
– Я трусиха, но, по-моему, справилась,
Хоть и крыльев нет уже давно.
– Где же крылья ты свои оставила?
Видел раны на твоей спине.
– Нарушала очень часто правила,
Опалила крылья на огне.
После люди твердо уверяли:
Шансов нет, они уже мертвы, —
И с остервенением вырывали,
Навсегда лишив меня мечты.
– Милая, как ты тогда летала?
Как не боялась высоты?
– Когда в бессилии слезы я глотала,
Свое крыло мне отдал ты.
Они оба понимали, что были рождены для того, чтобы встретиться. Он теперь точно знал, что не брак, а она была уверена, что ее можно любить.
