Тем не менее, выбирать приходится. Сама жизнь вынуждает нас к этому, ведь жизнь на самом деле – ни что иное, как постоянное движение. Динамика ее заключается в этом самом движении, в постоянстве же движения – статика жизни.
Рано или поздно мы делаем выбор. Пусть даже он будет в пользу полного бездействия. Не важно, ведь бездействие – тоже следствие принятого решения. Принятие решения достигается в результате мыслительной деятельности. Соответственно даже бездействие имеет в себе активную первооснову, пусть и не выражающуюся вовне, но берущую свое начало из сознания.
Вот и Максим после встречи с Орловым бездействовал, хотя разум его был отнюдь не спокоен. Встреча произвела на него странное впечатление. Оставила какое-то дурное послевкусие.
Сначала Макс решил, что его нежданный визитер – какой-нибудь сектант-шарлатан, порющий чушь про общее благо, грядущую катастрофу, объединение всех и вся в стиле «на благо всего человечества» и так далее. Однако по мере разговора он пришел к выводу о том, что, возможно, здесь не все так просто. Казалось, что для безумца-сектанта этот человек как-то уж слишком точно описывает то, что происходит. Даже если отбросить конспирологические теории о берущей свое начало из Древнего Египта концепции порабощения человечества, складывалось впечатление, что все остальное вполне объясняет действия лондонской тусовки. Если же эту конспирологическую составляющую не отбрасывать, происходящее вообще выглядело страшноватым.
Опять же, Орлов откуда-то узнал о самом факте лондонской конференции, значит, как минимум какой-то информацией он все же располагает. Однако не вполне ясно, что из сказанного им правда, а что нет. Как бы то ни было, Максим пришел к однозначному выводу, что недооценивать Орлова и игнорировать его слова вовсе не стоит.
Вместе с тем стоял извечный вопрос. Что делать? И делать ли вообще что-то или лучше вообще собрать, пока есть возможность, вещички, свалить куда подальше, залечь на дно и не высовываться до конца жизни? Конец, правда, при таком варианте, мог настать очень скоро, чего Максим, конечно же, не мог не понимать.
Ему всегда было отвратительно чувствовать себя маленьким человеком. Поганое ощущение, ничего не скажешь. Быть человеком, на которого вовсю давят другие люди и обстоятельства, и которому остается только одно – терпеть. Такие люди живут, год за годом терпя невзгоды, становясь озлобленными на всех и вся. И вот, когда их жизнь подходит к концу, задаются вопросами. Чего я добился? Зачем все это? Неужели, нельзя было жить по-другому?
Маленькие люди не находят утешительных ответов на эти вопросы. Не находят смысла. Не находят себя. По большому счету, полагал Максим, они даже не живут в полном смысле этого слова, а просто поддерживают существование своей жалкой физической оболочки, не способной принести что-либо стоящее в этот мир.
И вот сейчас, будучи богатейшим человеком в стране, Макс чувствовал себя именно маленьким человеком. Осознавал, что заигрался с силами, которые изначительно масштабнее его самого. Играть с которыми в принципе нельзя.
С одной стороны – мировая элита, которая, возможно, действительно закулисно управляет странами и народами на протяжении тысячелетий. Даже если это не так, то уж Максима-то эти люди точно держат в ежовых рукавицах. С другой – не менее таинственная группа сектантов, стремящаяся этой элите противодействовать, и, похоже, активно на это противодействие работающая. И посередине – он, богатый человек, который и шага не может ступить без контроля со стороны своих хозяев и вместе с тем страстно желает от этого контроля освободиться, отнюдь не доверяя при этом таинственным противникам мировой закулисы. Да, толку от богатства немного, если он совсем себе не принадлежит.
Ситуация отнюдь не веселая. Возможные перспективы вызывали у Максима страх. Однако, кроме этого страха было еще что-то. Очень сильное чувство. Негативное. Чувство, зарождающееся в груди и словно сжигающее Макса изнутри, причиняющее боль его душе. Гнев? Да, пожалуй, именно гнев. Это чувство было сильнее страха. Что вызывало этот гнев? Все. Сама ситуация беспомощности, наличие вредителей-контролеров, следящих за каждым шагом, подозрительный тип, появившийся непонятно откуда и устроивший проповедь. Подумать только, пророк нашелся!
Какой еще отклик в сердце Максима могло вызвать сложившееся положение дел? Возможно, все могло быть по-другому. Однако было то, что было. Макс чувствовал то, что чувствовал. Во всяком случае, гнев оказался значительно сильнее страха. Страх мешал принять решение. Гнев помог.
Однако в этом ли все дело? Только ли гнев руководил им и стал тем решающим фактором, который определил дальнейшие действия Максима? Тогда он, наверное, ответил бы на этот вопрос положительно. Однако впоследствии, вспоминая свое состояние, он осознал, что не мог при принятии решения руководствоваться лишь низменными эмоциями. Было что-то еще, сокрытое глубже. Нечто, тогда неосознанное, однако заставившее его решиться. Некая сила, способная оказать влияние на человеческую судьбу. Быть может, единственная сила, способная изменить ее.
То могла быть только любовь. Не конкретная, привязанная к какому-либо человеку. Нет, любовь более глубокая. К Богу, к жизни, к миру, к людям, к самому себе. К существованию. К истине. К развитию. Впоследствии, уже подойдя к финалу своей истории, Максим в итоге понял, что именно это чувство заставляло его на протяжении всего пути двигаться вперед. Именно оно зародило в нем жажду истины, стремление к саморазвитию.
Как бы это парадоксально ни звучало, оно же зародило в нем жажду власти. Ведь зачем Максиму, в конечном счете, нужна была власть? Ответ на самом деле был прост. Вовсе не для того, чтобы управлять другими. Лишь для того, чтобы управлять, насколько это возможно, своей собственной судьбой. Для того, чтобы можно было не просто жить в соответствии со своими взглядами на мир, но и воплощать эти взгляды в конкретных действиях, не опасаясь при этом противодействия других – тех, кто был выше и мог помешать.
Именно любовь является первоосновой, движущей силой. Она порождает мечту, мечта заставляет ставить цели и лишь за этими целями идут действия, направленные на их достижение. Так, во всяком случае, устроена настоящая жизнь.
Да, это не ошибочная формулировка. Именно настоящая жизнь, которую познают, к сожалению, далеко не все. Лишь те, кто, будучи способными отстраниться от мира материального (или чувственного), приближаются к сути мира божественного (или умопостигаемого). Те, кто, познав настоящее чувство, идущее свыше, освобождаются от страстей и идут навстречу истинной жизни, исполненной настоящего величия, первородной красоты, не имеющей аналогов в мире материи.
Остальные, к сожалению, остаются в плену своих страстей и порождаемых ими иллюзий. Они – настоящие рабы, хотя многие из них и мнят себя господами. Рабы своих неуемных желаний, предметов материального мира – того, что сближает их с низшей, а отнюдь не с высшей формой существования. Они сами обречены на зависимость, но вдобавок к этому порождают зависимость других от себя. Культивируют порочный общественный строй, который, на самом деле, противоречит высшему порядку, а потому должен рано или поздно быть уничтожен. Можно сколько угодно оттягивать этот момент, но то, чему следует произойти, произойдет.
