Папа изливал мускус на розу, тот самый, который получал, сидя на порфирном кресле слева от входа в Латеранский дворец. Церемониалы XII века трактовали его как «благоухание Христово», его привешивали к поясу вместе с сумкой и печатями. Следовательно, ритуальный жест обливания розы мускусом символически напоминал о начале понтификата, как и предшествовавшее ему обмакивание в бальзаме
[346]. И еще один элемент подчеркивал тесную связь этого обряда с личностью папы: он получал золотую розу в собственной комнате из рук камерария и должен был держать на протяжении всей процессии, в том числе во время проповеди о ее символическом значении.
Как восковые агнцы, золотая роза символизировала двойственную природу Христа, поэтому только Его наместник имел право нести ее во время процессии. Иннокентий III высказался на этот счет вполне определенно: «Только Петр возведен в полноту власти», значит, «римский понтифик и есть этот цветок»
[347]. Никто до него, говоря о розе, не сближал так явно фигуру понтифика и Христа. Но, как выразился его преемник, Гонорий III, владение розой предусматривало чистоту плоти и презрение к земным благам.
Итак, в толковании двух первых пап XIII века, церемония с золотой розой символизирует одновременно единение папы с Христом (только папа пользует этим христологическим предметом) и телесное его очищение.
Красное и белое
Еще один папа XIII столетия сыграл важную роль в сложной истории белого и красного в папской символике. В Церемониале Григория X (1272–1273) облачение, immantatio, новоизбранного в красную мантию включается в ритуал, основанный на сочетании белого и красного: «Сразу после избрания старший кардинал-дьякон снимает с него красную мантию и накидывает на плечи белый римский плащ со словами "Облекаю тебя папской властью, дабы властвовал ты над городом и миром"»
[348].
В этом одеянии папа участвует в торжественном богослужении «Тебя, Бога», Te Deum, возвращается в свою комнату, переодевается, готовится к раздаче пресбитерия и празднованию с кардиналами
[349]. Сняв ризу (т. е. красный плащ) и белую митру, папа надевает другой красный плащ, названный в Церемониале mantellus, натягивает носки из красной ткани и т. н. «монашеские» красные кожаные полусапожки. На голову ему надевают митру из красной ткани. Рубаха должна быть такой длины, чтобы ее можно было выпустить ровными складками поверх шелкового красного пояса
[350].
Белый цвет возникает вновь во время коронации: «Понтифик, все кардиналы, прелаты и субдьяконы, каждый в своем чине, переоблачаются в торжественные белые одеяния. Перед вратами или на ступенях базилики приор кардинал-дьяконов, прежде облачавший папу, снимает с него митру и надевает тиару, «венец называемый царством», а народ воспевает «Господи, помилуй», Kyrie eleison. После коронации белая кавалькада провожает папу со свитой в Латеран: «Все кардиналы и прелаты едут на покрытых белыми попонами конях, субдьяконы, капелланы, казначеи и другие в праздничной одежде, но едут на лошадях без убранства. Папа шествует на крупном жеребце с алой попоной на крупе и открытой грудью»
[351].
Во всех фазах коронации папа одет либо в белое, либо в красное. Это нужно отметить, потому что папский церемониал впервые так подробно останавливается на этих цветах в связи с ритуалами вступления во власть
[352]. Важно также то, что этот чин, скорее всего, был составлен по приказу того же понтифика
[353]. Предыдущие чины указывали лишь на красный цвет того плаща («красная мантия», cappa rubea, или «хламида», clamys), в который архидьякон или приор дьяконов облачал избранника
[354].
