Как можно видеть, все эти постановления почти исключительно относятся к преступлениям клириков, живших рядом с покойным епископом или близких к нему. Они возлагают сохранение резиденции и храма на епископа, призванного для погребения. И лишь один синод V–VII вв. (Париж, 615 г.) указывает на участие мирян в разграблении имущества усопшего прелата
[438].
В этой многовековой череде краж и грабежей не может не удивить одна хронологическая деталь: лишь в 885 году мы впервые узнаем о нападении на Латеранский дворец в связи со смертью папы
[439]. Стефан V (или VI, 885–891), вступая во владение им, в сопровождении епископов, императорского посланника и сената, обнаружил, что из ризницы (vestiaria) дворца исчезли священные сосуды, драгоценности, литургические облачения и даже знаменитый золотой крест, подаренный базилике Св. Петра Велисарием
[440]. Папский биограф описывает ситуацию в драматических красках. Опустошили даже погреб и амбар; чтобы найти средства на выкуп пленников и на помощь сиротам, вдовам и бедным, понтифику пришлось воззвать к щедрости собственной родни
[441]. Ярко написанная картина разорения дворца призвана подкрепить решимость папы в том, чтобы противодействовать таким вторжениям, и это уже новшество. Папа торжественно, при знатных свидетелях (епископах, императорском посланнике, сенате) поклялся отыскать потерянное, «чтобы все узнали, что ничего подобного до сих пор не бывало»
[442].
Нетерпимость, проявлявшаяся в подобных ситуациях, вновь дала о себе знать всего лишь через двадцать лет, и это подсказывает, что проблема оказалась живучей. В 904 году проходивший в Риме совет решил пресечь обычай грабить латеранский дворец, город и окрестности сразу после смерти папы. Постановление говорит о «самом что ни на есть нечестивом обычае», широко распространившемся и за пределами Рима
[443]. Для исполнения решения должны были поспешествовать как «силы Церкви», так и «возмущение императора»
[444].
Эти римские свидетельства 885 и 904 гг. не единственные в европейском масштабе. Несколькими годами раньше императорские капитулярии в Павии (876) и Кьерзи (877) пытались помешать разграблению епископских резиденций и аббатств после смерти предстоятеля
[445]. Два папы, Стефан VI (885) и Формоз (891–896), издали привилегии в пользу архиепископа Реймсского Фулькона, чтобы защитить его церковь в подобных обстоятельствах
[446]. Фулькон просил и франкского короля, чтобы он воспротивился разграблению церкви в Лане после ухода из жизни ее епископа – Дидона
[447]. В 909 году собор в Тросли осуждает обычай «сильных» (potentiores) захватывать имущество усопшего епископа, «как будто оно принадлежало ему самому, что противоречит всякому закону»
[448]. Прося императора вмешаться, римский совет 904 года, возможно, ориентировался на традицию, которую мы можем различить в капитулярии, выпущенном в 824 году Лотарем, сыном Людовика Благочестивого, по следам беспорядков, произошедших во время кончины Пасхалия I († 11 февраля 824 года) и избрания Евгения II (февраль-май 824 года). Лотарь не только провел выборы и водворил общественный порядок, но и постановил, чтобы более не повторялись «грабежи, о которых постоянно становится известно… ни при жизни папы, ни после смерти»
[449].
