При этих словах лицо сэра Джона расплылось в улыбке.
— Я так рад… то есть, глубоко огорчен услышать это. Бедный Снарли! Он был очаровательным псом, и подумать только, что его постигла такая судьба — ведь всего лишь на прошлой неделе он оказал столь же любезную услугу спаниелю Анны. Бедный Снарли! Вы должны сделать из него чучело. Однако, мой дорогой Каресфут, вы еще не представили меня герою вечера, мистеру Хейгему. Мистер Хейгем, я так рад познакомиться с вами, — и он пожал руку Артуру с таким нежным энтузиазмом, как будто тот был последним отпрыском семьи, которую Беллами знал и любил в течение многих поколений.
Вскоре позвали обедать, и все трое сели за небольшой круглый стол в центре большой столовой, на котором стояла лампа под абажуром. Это был не слишком веселый обед. Джордж, прочитав молитву, снова погрузился в угрюмое молчание, ел и пил с аппетитом, но в меру, и смаковал каждый глоток вина и кусочек еды так, как будто сожалел об их исчезновении. Он не был чужд обжорству, но он был рассудительным обжорой. Со своей стороны, Артур находил некоторое очарование в наблюдении за рыжей головой своего опекуна, покачивающейся вверх и вниз напротив него, и размышлял о толщине каждого отдельного волоска этой шевелюры и о том, что придает ей эффект клочковатости. Интересно, какой была его мать, наградившая его такой отвратительной внешностью?
Одновременно он односложно отвечал на болтовню сэра Джона, пока, наконец, не иссяк родник красноречия даже этого джентльмена, и Артур мог спокойно созерцать рыжую голову в торжественном молчании. Как только скатерть была убрана, Джордж предложил им приступить к работе. Артур согласился, и сэр Джон, ласково улыбнувшись, глубокомысленно заметил, что бизнес — это одна из неизбежных бед жизни, и им надо заниматься.
— Во всяком случае, эта беда из разряда тех, с которыми вы необыкновенно легко миритесь! — проворчал Джордж, вставая из-за стола и подходя к массивному железному сейфу, стоявшему в углу комнаты; отперев его маленьким ключом, который он достал из кармана, Джордж извлек оттуда пачку документов.
— У вас превосходная шкатулка для документов, Каресфут! — небрежно заметил сэр Джон.
— Да, этот замок не так-то легко взломать. Он сделан по моему собственному чертежу.
— Но разве вы не находите, что мелкая корреспонденция, например, частные письма, часто теряется в нем? Он такой большой.
— О, нет, для писем есть свое отделение. Итак, мистер Хейгем, приступим…
После этого вступления Джордж, с умелой и доброжелательной помощью сэра Джона, принялся запутывать и мистифицировать Артура, пока акции, привилегированные акции, консоли и закладные не закружились вихрем в его смятенном мозгу. Доведя его до этого состояния, Джордж вдруг сделал ему предложение относительно закладной Джотли, указав, что это было бы отличное решение, и настоятельно посоветовав ему, «как другу», вложить деньги в землю. Артур немного поколебался, скорее из естественной осторожности, чем из-за чего-либо еще, и Джордж, заметив это, сказал:
— Прежде чем вы примете какое-либо решение, вам следует ознакомиться с картой поместья и копией документа. У меня есть и то, и другое в соседней комнате, если вы соблаговолите пройти и взглянуть на них.
Артур согласился, и они ушли вместе; сэр Джон, веки которого, казалось, слегка отяжелели под действием портвейна, пробормотал, что здесь он им не нужен. Но не успела дверь закрыться, как достойный рыцарь немедленно и окончательно проснулся. Нужно заметить, что действовать он начал самым необычным образом. Подойдя на цыпочках к сейфу в углу комнаты, он внимательно осмотрел его через лорнет. Затем он осторожно попробовал открыть дверцу искусно сделанного отделения для писем.
— Гм! — пробормотал он вполголоса. — Вот где они лежат; жаль, что у меня нет лишних десяти минут…
Затем он быстро вернулся к столу и, взяв кусок мягкого хлеба, который он вместо сухарей ел с вином, быстро размял мякиш и, подойдя к сейфу, разделил получившийся комок на две части. Одну часть он осторожно и сильно прижал к замочной скважине отделения для писем, а затем, вынув ключ от самого сейфа, снял очень хороший его отпечаток с двух сторон на второй кусок мякиша. Покончив с этим, он аккуратно положил заготовки в нагрудный карман, чтобы случайно не раздавить их, с довольной улыбкой вернулся на свое место, налил себе стакан портвейна и задремал по-настоящему.
— Глядите-ка, Беллами заснул! Просыпайтесь, дружище. Мы уладили дело с закладной. Вас не затруднит написать мистеру Борли и сообщить о решении мистера Хейгема? И, может быть, — обратился он к Артуру, — вы сделаете то же самое?
— Разумеется, я напишу ему, Каресфут, а теперь, пожалуй, мне пора. Ее светлости не нравится засиживаться в ожидании меня.
Джордж рассмеялся самым оскорбительным образом.
— Я не думаю, что она будет сильно волноваться, Беллами, даже если вы будете отсутствовать целую ночь. Однако передайте ей, что я хотел бы увидеться с нею завтра. Не забудьте!
Сэр Джон прикусил свою рыцарскую губу, но с натянутой улыбкой ответил, что не забудет, и, попросив Джорджа не звонить, так как его экипаж стоял у входной двери, а слуга ждал его, вежливо пожелал доброй ночи Артуру, выразив надежду, что они скоро встретятся снова, и вышел из комнаты. Но как только дверь за ним закрылась, он устроил еще одно представление, совершенно неуместное для рыцаря. Повернувшись с красным от гнева самодовольным лицом, он сделал неловкий пируэт на цыпочках и яростно погрозил кулаком в сторону двери.
— Ах ты негодяй! Ты двадцать лет дурачил меня! — процедил он сквозь зубы. — И я вынужден был улыбаться и терпеть это; но я еще поквитаюсь с тобой, и с ней тоже, особенно с ней!
Как только сэр Джон ушел, Артур сказал хозяину, что, если утро будет ясным, он собирается пойти порыбачить на озеро, а уехать последним вечерним поездом. Джордж не возражал — более того, слова Артура были ему явно приятны, так как сокращали время, которое ему придется провести в обществе гостя, коего он искренне ненавидел, ибо именно таково было чувство, которое он испытывал к Артуру Хейгему.
Затем они расстались на ночь, но прежде чем выйти из комнаты, Джордж пошел запереть сейф, который все еще стоял открытым в углу. Пораженный внезапно какой-то мыслью, он отпер одно из отделений ключом, висевшим на цепочке от часов, и извлек оттуда толстую, аккуратно сложенную пачку писем. Вытащив парочку, он просмотрел их и положил обратно.
— О, леди Анна, леди Анна! — сказал он себе, запирая сейф. — Вы теперь в высшем свете, вы стремитесь управлять обществом целого графства, и у вас есть и богатство, и ум, чтобы сделать это; но вы не должны брыкаться, моя дорогая, или я буду вынужден обуздать вас, леди Анна, хоть вы и жена рыцаря… Полагаю, пора немного напомнить вам о себе. Вы становитесь слишком независимой.
Глава XIX
В ту ночь сон Артура был омрачен ужасными кошмарами о бойцовых собаках, причем самая крупная и свирепая из них была с рыжей головой Джорджа, как бы наспех привинченной к телу покойного Снарли — эффект этот показался ему особенно неприятным. Сам Артур во сне был вооружен ружьем и спорил с сэром Джоном Беллами, стоит или не стоит пристрелить это жуткое животное — в разгар спора юноша и проснулся.
