— А разве поблагодарила меня одна кареглазая дама? Вчера мое внимание было ей жизненно необходимо.
Артур отвечал насмешливо, но уже без раздражения, поскольку этот веселый смех и звучный голос растопили бы и сосульку, а сосулькой Артур Хейгем, при всех своих недостатках, не был.
— Нет, она этого не сделала, признаю; она отложила свою благодарность, чтобы высказать ее как можно лучше. Итак, с вашей стороны было очень любезно помочь мне, я даже осмелюсь сказать, что вы спасли мне жизнь, и я… я прошу прощения за то, что так сердилась на вас, но морская болезнь всегда заставляет меня сердиться, даже на тех, кто добр ко мне. Вы меня прощаете? Пожалуйста, простите меня; я действительно чувствую себя очень несчастной, когда думаю о своем поведении.
И миссис Карр бросила на Артура взгляд, который расчистил бы целый Северо-Западный проход для военной эскадры.
— Пожалуйста, не извиняйтесь, — смиренно сказал он. — Мне действительно не за что вас прощать. Я знаю, что позволил себе вольность, как вы выразились, но я посчитал, что обстоятельства оправдывают меня.
— Не очень-то великодушно с вашей стороны, мистер Хейгем, напоминать мне мои необдуманные слова. Я совсем забыла о них. Но — пусть будет: ваш недостаток сочувствия против моего недостатка благодарности. В расчете! Поцелуемся — и будем друзьями.
— Уверяю вас, миссис Карр, что ничего на свете я не хотел бы больше. Когда же состоится церемония?
— Теперь вы смеетесь надо мной и буквально истолковываете то, что я говорю — как будто английскому языку неведомы фигуры речи! Под этой фразой, — тут она слегка покраснела, то есть ее щеки приобрели более глубокий коралловый оттенок, — я подразумевала, что мы не зарежем друг друга после ланча.
— Вы перенесли меня с седьмого неба ожидания в очень прозаический мир, но я принимаю ваши условия, каковы бы они ни были. Я побежден, я сдаюсь.
— Ровно на полчаса. Но давайте поговорим о земном. Вы собираетесь остановиться на Мадейре?
— Да.
— И как надолго?
— Не знаю, пока мне это не надоест. Мадейра хороша?
— Очаровательна. Я живу там по полгода.
— Ах, тогда я вполне могу поверить, что она очаровательна.
— Мистер Хейгем! Да вы говорите комплименты! Я думала, вы выше этого.
— Перед лицом несчастья и красоты, — тут Артур слегка поклонился, — все люди одинаковы. Поговорите со мной из-за занавески или позвольте мне повернуться к вам спиной, и вы, возможно, услышите сухую прозу, но лицом к лицу… боюсь, вам придется смириться с моими комплиментами.
— Изящный способ сказать, что общения со мной с вас довольно. Ваши комплименты обоюдоостры. Что ж, пока — до свидания.
И она встала из-за стола, оставив Артура… ну, в общем, в некотором смятении.
После этого разговора они часто виделись — то есть беседовали не менее тридцати минут из каждых шестидесяти, в среднем по четырнадцать часов в сутки; и в ходе этих бесед миссис Карр узнала об Артуре почти все, за исключением помолвки с Анжелой, но она догадывалась об этом или, скорее, о чем-то подобном. Артур же, напротив, узнал о ней действительно все, ибо ее жизнь была открыта, как ясный день, да к тому же еще и подробно описана в газете «Таймс». Однако он находил ее чрезвычайно интересной особой.
— Вы, должно быть, очень занятая женщина, — сказал он как-то утром, слушая один из ее сбивчивых и красочных рассказов о путешествиях и развлечениях, усеянный, как всегда, проницательными замечаниями и озаренный живостью характера, которая делала ее речь столь очаровательной.
— Занятая? О, нет; я одна из самых праздных женщин в мире и к тому же никчемная, — ответила она с легким вздохом.
— Тогда почему бы вам не изменить свою жизнь? Это же в ваших собственных руках, если уж у кого и есть такая возможность, то…
— Вы так думаете? Я вот сомневаюсь, что жизнь человека находится в его собственных руках. Мы следуем определенным заданным курсом; если бы это было не так, невозможно было бы понять, почему так много разумных, умных людей ведут столь беспорядочное существование. Люди не могут жить по собственному выбору.
— Во всяком случае, ошибок вы не совершали, и назначенный вам курс вполне… приемлем и приятен.
— Да, и море под нами сейчас очень гладкое, но оно было бурным недавно и будет бурным снова — в море нет стабильности. Что же касается ошибок в моей жизни, то кто знает, какие ошибки я еще могу совершить в дальнейшем? Никакое процветание не может смягчить страх перед будущим, оно дарит лишь некоторое облегчение. Сама я боюсь будущего — оно неизвестно, а для меня то, что неизвестно, не великолепно, а страшно. Мне достаточно и настоящего. Я не люблю неопределенности и никогда не любила темноту.
Пока они разговаривали, Мадейра во всем своем летнем великолепии вставала перед ними из океана, потому что ночью они миновали «Дезертас» и «Порто Санто». На некоторое время путешественники погрузились в созерцание одного из самых прекрасных и зеленых пейзажей, какие только может явить человеку мир. Однако прежде, чем они успели хорошенько рассмотреть остров, судно бросило якорь — и было немедленно окружено лодками, полными таможенников и ныряльщиков; лодками с овощами, лодками с плетеными стульями и столами; лодками с попугаями, фруктами и «другими предметами, слишком многочисленными, чтобы их упоминать», как говорится в туристических проспектах — и тогда они поняли, что пора сойти на берег.
— Что ж, это было приятное путешествие, — сказала миссис Карр. — Я рада, что вы не плывете дальше.
— И я тоже рад.
— Вы ведь придете ко мне завтра, правда? Смотрите, вон там мой дом, — и она указала на большой белый дом с видом на море, стоявший на вершине мыса Леу, покрытого пышными зелеными зарослями. — Если вы придете, я покажу вам своих жуков. А если вы соблаговолите прийти и на следующий день, я покажу вам мои мумии.
— А если я приду в третий раз, что вы мне покажете?
— Как бы часто вы ни приходили, — помолчав, сказала она с легкой дрожью в голосе, — я найду, что вам показать.
Затем они пожали друг другу руки и разошлись каждый своей дорогой: она — вместе с несчастной мисс Терри, похожей на оживший труп, — на паровой катер, который уже ждал ее, а он — в лодку, принадлежащую отелю «Майлз».
Глава XXXIV
Через минуту или две после того, как шлюпка, в которой Артура в сопровождении управляющего гостиницей «Майлз» должны были доставить на берег, отошла от борта судна, рядом с ними возник паровой катер миссис Карр, его медная отделка сверкала на солнце, как полированное золото. На палубе, возле маленького штурвала, стояла сама миссис Карр, а рядом с ней, завернувшись в свой походный плащ, лежала мисс Терри, неподвижная, как бревно.
— Мистер Хейгем, — сказала миссис Карр голосом, похожим на звон серебряного колокольчика, — я забыла, что завтра вы не сможете сами найти дорогу ко мне, поэтому я пришлю за вами коляску. До свидания. — И прежде чем он успел ответить, нос катера повернулся, и он понесся сквозь волны со скоростью не менее четырнадцати узлов.
