— А если вы когда-нибудь станете премьер-министром, будете ли вы править Англией на этих же принципах? — спросила миссис Карр.
— Конечно, именно потому, что я исповедую их, я и есть то, что я есть. Я всем обязан им, следовательно, на мой взгляд, они являются прекраснейшими из всех принципов.
— Тогда да поможет Бог Англии! — довольно резко произнес Артур.
— И всем нам! — добавила леди Флоренс, которая была убежденным консерватором.
— Мои дорогие молодые друзья, — ответил лорд Минстер с высокомерной улыбкой, — Англия вполне способна сама о себе позаботиться. Я же должен заботиться о себе. Англия, во всяком случае, продержится дольше меня, и мой девиз таков: надо получить что-то от своей страны, а не пытаться оказывать ей услуги, которые, по всей вероятности, никогда не будут признаны, а если и будут признаны, то останутся без награды.
Артур хотел ответить скорее резко, чем сдержанно, но тут вмешалась миссис Карр.
— Что ж, лорд Минстер, мы должны поблагодарить вас за весьма циничное и вполне ясное объяснение целей вашей партии, если, конечно, они действительно являются ее целями. Не нальете ли вы мне вина?
После обеда миссис Карр посвятила себя почти исключительно лорду Минстеру, предоставив Артуру беседовать с леди Флоренс. Лорд Минстер не замедлил воспользоваться случаем.
— Я думал о том, что вы говорили мне в Лондоне о метельщике, — начал он.
— О, ради бога, не вытаскивайте этого несчастного из могилы, лорд Минстер. Я и забыла, что говорила о нем.
— Надеюсь, миссис Карр, вы забыли многое из того, что говорили в тот день. Я могу также воспользоваться этой возможностью, чтобы…
— Нет, пожалуйста, не надо, лорд Минстер, — воскликнула она, прекрасно понимая, что сейчас последует. — Я так устала сегодня!
— О, в таком случае я легко могу отложить этот разговор. У меня впереди целых две недели.
Миссис Карр втайне решила, что все важные сообщения лорда Минстера должны оставаться в его исключительном распоряжении, но не сказала об этом вслух.
Вскоре после этого Артур ушел, весьма холодно пожав ей руку. Не пришел он в Квинта Карр и на следующий день, ибо питал к лорду Минстеру слишком сильное отвращение, чтобы рискнуть снова встретиться с ним, — отвращение, которое он приписывал исключительно политическим принципам этой восходящей звезды правительства, весьма противоречащим его собственным.
— Все лучше и лучше! — сказала себе вечером миссис Карр, снимая платье. — Однако лорд Минстер действительно отвратителен, и я не смогу долго его выносить.
Глава XLII
— Ах, Артур, я почти забыла, как вы выглядите! — сказала Милдред, когда этот молодой джентльмен наконец навестил Квинта Карр. — Где вы пропадали все это время?
— Я… о, я писал письма, — сказал Артур.
— Тогда они, должно быть, были очень длинными. Не говорите ерунды, Артур, вы же не для того уехали отсюда на целых полтора дня, чтобы писать какие-то письма. Да что с вами такое?
— Ну, если вы действительно хотите знать, Милдред, я терпеть не могу вашего друга лорда Минстера, от одного его вида у меня сводит зубы, и я не имел желания еще раз с ним встречаться. Я приехал сюда только потому, что, по словам леди Флоренс, они сегодня днем едут в монастырь.
— Значит, вы навещали леди Флоренс?
— Нет, я встретил ее вчера, когда она покупала фрукты, и немного прогулялся вместе с ней.
— В промежутках между написанием писем?
— Да.
— А вы знаете, что я терпеть не могу леди Флоренс?
— Это очень нехорошо с вашей стороны. Она очаровательна.
— С вашей точки зрения — возможно, так же, как ее брат — с моей.
— Вы хотите сказать, что находите этого ужасного человека очаровательным? — с явным отвращением в голосе поинтересовался Артур.
— А почему бы и нет?
— О, если уж на то пошло, действительно — почему бы и нет, но я не могу поздравить вас ни с таким другом, ни с таким вкусом.
— Не будем обсуждать мой вкус, но с какой стати вы называете лорда Минстера моим другом?
— Потому что мисс Терри сказала мне, что это так; она сказала, что он много раз делал вам предложение и что вы, вероятно, в конце концов выйдете за него замуж.
Милдред слегка покраснела.
— Это совершенно не ее дело, и она не должна была так говорить; но, если уж на то пошло, так на свете есть много других мужчин. Из того, что, они решили сделать мне предложение, вовсе не следует, что они мои друзья.
— Нет, но ведь они и не женились на вас.
— Как и он. Раз уж мы заговорили об этом, почему бы мне не выйти замуж за лорда Минстера? Он может дать мне положение, влияние, все, что дорого женщине, кроме самого редкого дара — любви.
— Но разве любовь так уж редка, Милдред?
— Да, любовь, которая может удовлетворить женщину — та, которую она получает, или дарит сама, особенно последнее, ибо мы, женщины, лучше умеем дарить, нежели получать — это наше благословение. Лишь очень редко самые счастливые из нас получают шанс испытать такую любовь, какую я имею в виду, и мы можем даровать ее только один раз в нашей жизни. Но вы так и не сказали мне, почему не хотите, чтобы я вышла замуж за лорда Минстера.
— Потому что он подлый, эгоистичный человек. Если бы это было не так, он не смог бы говорить так, как тем вечером, здесь. Потому что вы не любите его, Милдред, вы не можете полюбить такого человека, даже если бы он пятьдесят раз был членом правительства.
— Какое вам дело, Артур, — сказала она с неописуемой нежностью в голосе, низко склонив свою головку над работой, — люблю я его или нет.
— Я не хочу, чтобы вы выходили за него замуж, — смущенно отвечал он.
Она подняла голову и посмотрела прямо на него — глаза ее сияли, как звезды в летнем тумане.
— Что ж, в таком случае, довольно, Артур, — ответила она тоном кроткой покорности, — если вы этого не хотите, я этого не сделаю, — и, поднявшись, она вышла из комнаты.
Артур густо покраснел от ее слов, и его внезапно охватило какое-то новое чувство.
«Конечно, — твердил он себе, — она же не может… не может быть, чтобы она… нет, конечно, она просто хочет последовать моему совету».
Хотя он так поспешно отбросил это подозрение, оно оставило в его душе некий след, значение которого он не мог точно определить. Он, подобно большинству молодых мужчин, думал, что хорошо понимает Милдред, но теперь был вынужден честно признаться, что знает о ней очень мало.
На следующий день, когда Артур, как обычно, мирно беседовал с миссис Карр в Квинта Карр, он увидел, как по ступеням поднимается лорд Минстер, одетый точно так же и с тем же величественным видом, с каким он обычно поднимался на ступени палаты «реформаторов», а иногда, если ему казалось, что «голодные избиратели» хотят «потворствования», — на ступени нового «национального клуба».
