Я начинаю собирать остальные кости – ребра, бедренные кости, большие берцовые и малые берцовые кости ног – и сопрягаю их, подвешивая к раме. Ученик-Мешальщик кусает губу, пристально глядя на разрозненные позвонки, но не касаясь их. Он явно растерян. Я протягиваю руку и сгребаю в ладонь эти мелкие косточки, считаю их и складываю в надлежащем порядке.
– Это Bradypus, – шепчу я.
– Почему ты так думаешь? – произнося это, Брэм не отрывает глаз от складываемых им костей. Его пальцы двигаются быстро и ловко.
– Девять шейных позвонков. Зубы с высокими коронками и открытыми корнями. И отсутствие резцов.
Брэм рассматривает локтевые и лучевые кости, кости пальцев.
– Думаю, ты права.
– Что такое Bradypus? – спрашивает Мешальщик.
– Трехпалый ленивец, – одновременно отвечаем Брэм и я.
Мы устанавливаем на место последние несколько костей и выпрямляемся.
– Готово! – кричит Брэм.
Зал оглашается хором разочарованных стонов, но никто не прекращает работу. Нас объявят победителями только после того, как наша работа будет проверена на точность.
Нора подходит к нашему столу и осматривает собранный нами скелет.
– Хорошая работа, – кивает она. – А вы можете сказать, что это за животное?
– Это Bradypus, – отвечаю я.
Она одобрительно приподнимает брови.
– Опять верно. Из вас получилась хорошая команда.
Она говорит это нам всем, но ведь парень-Мешальщик почти не притрагивался к костям. Работали только я и Брэм. Нора считает, что из нас двоих получилась хорошая команда. Я думаю о плавучей тюрьме – тогда мы в последний раз действовали сообща, – и мне вдруг становится не по себе.
– Нам просто повезло, – пожимаю плечами я.
Глаза Брэма гаснут, улыбка сползает с его лица, и меня сразу же пронзает чувство утраты.
Меня охватывает смятение, и я заставляю себя посмотреть на его руки, лежащие на столе. На костяшки его пальцев. Брэм следит за моим взглядом, его руки сжимаются в кулаки и исчезают в карманах плаща.
– Брэм…
Но он не дает мне закончить.
– Мне надо идти.
– Брэм, подожди… – Я хватаю его за плащ, но он вырывает его из моей руки, даже не посмотрев на меня.
И уходит, так и не дождавшись момента, когда Нора объявляет нас победителями костяной гонки.
* * *
Брэм так и не приходит в трапезную на ужин.
Я сажусь на свое обычное место между Тессой и Тэйлоном. Линнеа садится напротив. Место рядом с ней, на котором всегда сидит Брэм, показательно пусто. Хотя я пытаюсь вести себя так, будто это нисколько меня не волнует, по-видимому, мне это не удается, поскольку Тесса отвечает на мой так и не заданный вопрос:
– У него разболелась голова.
Линнеа кивает, опускает ложку в суп, подносит к губам и осторожно дует на нее. Затем отправляет суп в рот.
– Он сейчас лежит у себя в комнате.
– У бедняги был такой вид, будто кости только что предсказали ему безвременную скорую смерть, – говорит Тэйлон.
Мне становится неуютно. Выходит, Брэм рассказал о своих горестях остальным? Сказал ли он им, что я обидела его? Эта мысль вызывает у меня такое чувство, словно я отравилась несвежей едой.
Я рассеянно мешаю свой суп, подцепляю ложкой овощи, но не подношу ее ко рту, и они плюхаются обратно. Я потеряла аппетит.
– Ну, так как у вас всех идет учеба? – интересуется Тесса.
– Похоже, от упражнений по развитию музыкального слуха в самом деле есть толк, – говорит Тэйлон. – Я наконец-то научился отличать ту мелодию, которой призывают пятнистых сов, от той, которая предназначена для серых волков.
– Похоже, эти две мелодии здорово отличаются друг от друга, – весело замечает Линнеа. – Должно быть, у тебя совсем нет слуха.
Тэйлон бросает ей в голову кусочек хлеба.
– Мелодия для тех и других одна и та же, – возражает он. – Разница состоит только в высоте тона. И да будет тебе известно, что от моей игры млеют и женщины, и мужчины.
Линнеа опирается подбородком на руку.
– Ого, да ты еще и стал хвастуном. Что ж, позволь нам послушать твою хваленую игру. Сыграй нам что-нибудь.
– Не могу, – ответствует Тэйлон. – Сама посуди – как тогда почувствуют себя менее способные ученики? Кстати, я знаю одного Хранителя, которому не мешало бы сломать парочку костей.
Линнеа смеется.
– Если бы мне того хотелось, скоро я уже смогла бы это сделать. В последние несколько дней у меня начало получаться чаще ломать намеренно, а не нечаянно, и это весьма приятная перемена.
– Должно быть, это удачная неделя, – кивает Тесса. – Сегодня в амбулатории мне удалось залечить резаную рану, впервые не породив при этом других проблем. – Повернувшись ко мне, она тыкает меня локтем в бок: – А как дела у тебя, Саския? Ты можешь сказать, какие вопросы достанутся нам на экзаменах?
Я выдавливаю из себя улыбку.
– Только если Тэйлон согласится нам поиграть. – Но чувство у меня такое, словно мое горло сжимает петля. Все они уже добились немалых успехов, а я терплю неудачу за неудачей – и в гаданиях на костях, и в отношениях с другими людьми. Наверное, я сделала глупость, отказавшись от помощи, которую мне предложил Наставник Лэтам.
Я встаю и ставлю свой ужин на поднос. Нет смысла сидеть тут, попусту тратя время, если вместо этого могла бы работать с учебными костями.
– Тебе не хочется есть? – удивляется Тэйлон.
– Вообще-то нет. К тому же мне надо кое-что сделать.
– Разве это не может подождать? – вопрошает Линнеа. – Ты же почти не притронулась к еде.
Я стискиваю поднос, и он дрожит в моих руках. Почему она решила, что может говорить со мной как с ребенком? Мне не сразу удается овладеть собой, но я понимаю, что огрызаться на Линнею не имеет смысла. Я изображаю спокойствие и заставляю свои пальцы расслабиться.
– Боюсь, что не может, – отвечаю я. – Мне следовало есть быстрее, но сейчас уже поздно об этом говорить. У меня встреча с одним из Наставников.
* * *
Кабинет Лэтама почти так же велик, как аудитория для практических занятий, но куда более роскошен. По краям большого панорамного окна висят плотные красные шторы, перехваченные золотыми шнурами, концы которых лежат на блестящем белом полу. Стены уставлены стеллажами, на которых стоят книги и разложено множество артефактов и костей. Мы с Лэтамом сидим друг напротив друга в богатых креслах за стоящим посреди комнаты большим столом. Передо мной на черном бархате лежит кучка учебных костей. На сей раз это не кости запястья или пальцев, а семь костей человеческой предплюсны – пяточная кость, таранная кость, кубовидная кость, ладьевидная кость и три клиновидные кости.
