Мы причаливаем к пристани, и двое гребцов удерживают лодку в равновесии, пока мы сходим на берег. Одра наклоняется и шепчет мне на ухо:
– Опусти голову и ничего не говори. Ни единого слова.
На пристани стоят четверо мужчин. Не знай я, что здесь, вот на этом корабле, располагается черный рынок, я бы не обратила на них ни малейшего внимания – один мужчина вышел на ночную рыбалку, двое увлечены беседой, четвертый задумался, как будто у него разбито сердце от несчастной любви или он не знает, как выплатить долг.
Однако, поскольку мне все известно, я понимаю, что эти четверо дозорные, расставленные таким образом, чтобы охранять все подступы к кораблю.
Одра смотрит одному из них в глаза и одним пальцем касается своего виска. В ответ он чуть заметно кивает. Мы можем идти на корабль.
Я следую за Одрой по сходням, и сердце мое стучит так громко, что мне кажется, его услышит первый же человек, который попадется на нашем пути, и, заподозрив меня, сорвет с моей головы капюшон. Но когда мы оказываемся на палубе, она пуста, и на ней царит могильная тишина. Я собираюсь спросить у Одры, что происходит, но она взглядом приказывает мне молчать.
Когда мы заворачиваем за угол, я понимаю, почему она бросила на меня этот взгляд. Палуба все же не совсем пуста – на стоящем на ней стуле, заложив руки за голову, сидит мужчина и охраняет вход на трап, уходящий вниз. Увидев нас, он встает, и стул со стуком становится на все четыре ножки.
– Госпожа Ингерсон, – произносит он. – Вы вернулись к нам так скоро?
Она беззаботно смеется.
– Что я могу сказать? У меня ненасытная страсть к качественным товарам.
– И великолепный вкус. – Он пристально смотрит на меня. – А кто ваша подруга?
Одра небрежно машет рукой.
– Она не подруга, а служанка. Не можешь же ты ожидать, что я сама понесу все мои покупки, что, разве не так?
– Я должен докладывать о каждом новом покупателе моему патрону, а он уже решает, пускать его или ее или не пускать. Так что пусть она лучше подождет здесь, пока вы не закончите свои дела.
– Она не покупательница, Макс. – Голос Одры так и сочится презрением. – Она служанка. А теперь пропусти нас. Я не собираюсь торчать здесь всю ночь.
Макс переминается с ноги на ногу и вытирает лоб рукой.
– Я трачу здесь больше, чем десять других покупателей, вместе взятых, – напоминает Одра. – Так что хорошо подумай, прежде чем отсылать меня прочь.
Макс вздыхает и отходит в сторону.
– Хорошо. Но в следующий раз…
Одра проходит мимо него, так и не дав ему закончить предложение, а я семеню следом, уверенная в том, что сейчас выгляжу точь-в-точь как робкая, забитая служанка.
Мы спускаемся по трапу и оказываемся в совершенно ином мире – вокруг толкутся говорящие вполголоса люди, на лотках разложено множество товаров, мужчины и женщины сидят за столами, едят, пьют, смеются произнесенным шепотом шуткам. При таком количестве народа здесь должен бы стоять громкий многоголосый шум, но вместо него все происходит тихо и чинно. Такой контраст выбивает из колеи.
Висящие на стенах фонари освещают рынок мерцающим светом, что делает эту картину еще более зловещей.
Я прячу лицо в тени капюшона, пока мы проходим один лоток, потом другой, третий. На одном из них стоят подносы, на которых разложены драгоценности – скорее всего, ворованные, поскольку каждое украшение уникально, а на золотых оправах некоторых из них выгравированы инициалы. На другом лотке полно зелий, сделанных с добавлением костяного порошка, – снадобий, которые якобы излечивают всяческие хвори, таких, которые должны бы обеспечить тебе красоту, а также будто бы обостряющие чувства или, наоборот, лишающие человека всяких чувств.
Мы проходим мимо торговца, продающего изделия из кости: тарелки и ложки, скульптуры и венки. Мне становится тошно – только теперь я по-настоящему понимаю досаду матушки на то, каким образом Одра тратит свои деньги. До того как я начала учить ее сына, я никогда особенно не задумывалась о том, как используются кости, но теперь, когда я думаю, что одни пьют чай из костяных чашек, а другим не хватает средств на кости, пригодные для доведывания, меня охватывает гнев. Полки здесь ломятся от товаров. Сколько же костей было потрачено на пустяки, чтобы дать возможность богачам выставить напоказ свои богатства? Сколько детей выросло, так и не узнав, куда могут вести их пути, – и все ради того, чтобы из недоступных им костей наделали ненужных безделушек?
Я засовываю руки в карманы плаща, чтобы не поддаться искушению смахнуть весь этот товар наземь и посмотреть, как эти непотребные безделки разлетятся на тысячи осколков.
Но следующие лотки оказываются еще хуже.
Кости для доведывания, цена которых определяется тем, кому они принадлежали – кости запястья, якобы взятые у Врачевателя, фаланги пальцев, будто бы принадлежавшие Косторезу. Не подлежит сомнению, что они краденые, ведь те, у кого нет умершей родни, могут купить кости для доведывания на городских рынках. Так что честным людям нет нужды тайком приобретать их здесь, как тать в нощи.
Еще один торговец продает краденые воспоминания. Вывеска над его лотком гласит: НАСЛАДИТЕСЬ ЧУВСТВОМ ОПАСНОСТИ БЕЗ РИСКА! Воспоминания заключены в маленькие косточки, помещенные в цветные склянки различных размеров и форм. Каждая из них снабжена этикеткой с описанием пережитой опасности. СОВЕРШИ ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ВОДОПАДУ В ДЕРЕВЯННОЙ БОЧКЕ! ВЗБЕРИСЬ НА ВЕРШИНУ ГОРЫ ОСТА! ЗАЙМИСЬ ЛЮБОВЬЮ С КРАСИВОЙ ЖЕНЩИНОЙ!
Я сжимаю кулаки, вонзив ногти в ладони. Эти воспоминания были добыты у реальных людей.
Одра касается моего локтя и нараспев произносит:
– Поторопись. – И больно щиплет меня. Должно быть, ужас, с которым я пялюсь на товар, привлекает внимание. Проведя меня мимо еще нескольких торговых палаток, она наконец останавливается.
Я поднимаю глаза, и у меня падает сердце. Кости моего отца выставлены здесь на всеобщее обозрение, выставлены запросто, словно куча яблок. Его ребра, череп, корзинки с костями пальцев его рук и ног. Вывеска на стене гласит: ИСКУСНО ОБРАБОТАННЫЕ КОСТИ! ДЛЯ САМЫХ РАЗНЫХ ЦЕЛЕЙ!
Меня захлестывает лютый гнев. Сейчас я понимаю, почему люди прибегают к насилию.
Одра смотрит на меня через плечо, словно говоря: Ты их увидела. Пойдем.
– Купи их, – говорю я.
В ее глазах вспыхивает паника.
– Что? – В ее голосе звучит возмущение.
– Купи их все.
Одра хватает меня за локоть и тащит в сторону, чтобы нас не услышал продавец.
– Мы так не договаривались, – шипит она.
Я устремляю на нее ледяной взгляд.
– Либо ты купишь все эти кости до единой, либо я закачу такую сцену, что весь корабль узнает, что ты изменница.
