Мы с Эйми смущенно переглядываемся. Едва мы успели поздороваться, как ситуация сделалась неловкой.
– Прости, – одними губами произношу я. Она улыбается, округлив глаза, и машет рукой, пока матушка ведет меня к двери.
Ливень превратился в моросящий дождик, но земля уже успела раскиснуть. Матушка идет быстро, я поспеваю за ней с трудом. Наши ботинки чавкают по грязи. На ходу она что-то бормочет, но я могу различить только отдельные слова, которые ветер относит назад.
– Чванливый. Наглый. Дурак.
– Делла! Подожди! – Оскар бежит к нам, его подошвы скользят по мокрой траве. К тому времени, когда он наконец добирается до нас, дыхание его становится тяжелым, одежду забрызгала грязь. – Я проверил ларец, в котором хранились кости Ракель, – задыхаясь, выговаривает он, – и их уже нет.
Я цепенею.
– Не может быть.
Матушка взглядом приказывает мне замолчать.
Оскар поворачивается ко мне:
– Почему, Саския? Почему этого не может быть? Разве ты явилась в костницу не затем, чтобы предупредить меня именно об этом?
Я плотно сжимаю губы, боясь сказать что-то не то.
– Об этом тебя хотела предупредить я, – отрезает матушка. – А Саския явилась, чтобы проведать Эйми.
Но по лицу Оскара я вижу, что ее слова не убедили его.
– Что происходит? – Его взгляд мечется, устремляясь то на матушку, то на меня.
– Не знаю, Оскар, – говорит она. – Но тебе надо будет найти ответ на этот вопрос, прежде чем к тебе явится весь городской совет.
– Ты знаешь больше, чем говоришь.
– Ты ошибаешься. Я пыталась помочь, но было уже поздно. Ты же все время находился в костнице.
Он всплескивает руками.
– Я тут ни при чем! Я не виноват!
– Тогда тебе, полагаю, нужно приложить все силы, чтобы выяснить, кто виноват. – У костницы вспыхивает суматоха, Хранители подзывают своих животных и начинают совещаться, говоря на повышенных тонах. – Похоже, ты нужен там, – говорит матушка.
Оскар запускает пальцы в волосы.
– Это еще не конец.
– Да, именно этого я и опасаюсь.
Мы идем по Лесу Мертвых, и меня все больше и больше охватывает медленно нарастающий ужас, от которого стынет кровь. По словам матушки, мне присущ дар Ясновидения Второго Порядка. Но меня томит нехорошее, тревожное чувство, ибо я понимаю – я увидела не настоящее время.
Я увидела прошлое.
Саския Заклинательница костей
Где-то далеко за нашими спинами пылает лес.
Мы с Брэмом бежим, наши легкие горят, мы спотыкаемся о корни и камни и стараемся не дать друг другу упасть. И вдруг прямо перед нами встает скальное образование, торчащее из земли и похожее на спящего зверя. Его освещает только мерцающий свет далекого пожара.
– Нога Великана, – говорит Брэм, и в голосе его звучат узнавание и удивление. – Идем, я знаю, где мы можем укрыться.
Он тащит меня вперед и начинает карабкаться вверх. Он что, хочет, чтобы мы укрылись под нависающим выступом плато?
– Там нас будет легко увидеть, – возражаю я.
– Нет, – говорит он, – мы направляемся не туда. Просто доверься мне.
И мы продолжаем взбираться.
Я карабкаюсь вслед за ним по неровным острым скалам, стараясь не отставать, пока он наконец не останавливается. За зарослями кустов и небольших деревец спрятана тесная пещера. У меня вырывается вздох облегчения.
– После тебя, – говорит он, отведя в сторону ветки, чтобы я смогла залезть внутрь. Брэм следует за мной, и мы оказываемся в полной темноте.
Я вся покрыта царапинами и ссадинами. Видеть их я не могу, но могу нащупать как их, так и кровь, сочащуюся из моих ладоней и локтей.
Я осторожно сажусь на землю, Брэм опускается рядом.
– Ты уверен, что здесь он нас не найдет? – спрашиваю я.
– Уверен. – Брэм сидит так близко, что его дыхание шевелит пряди волос, выбившиеся из моей косы. – Я играл здесь, когда был ребенком. Эту пещеру можно увидеть, только если начнешь искать.
– Но Лэтам будет искать.
– Тогда ему придется карабкаться по тем же скалам, по которым сюда взобрались мы. Мы услышим его задолго до того, как он доберется до нас.
Я предпочитаю не указывать ему на тот факт, что, даже если мы услышим, как он приближается к нашему убежищу, нам все равно будет некуда идти.
Несколько минут мы молчим, пытаясь устроиться поудобнее, но вместо этого только наталкиваясь друг на друга.
В пещере едва хватает места двоим.
Молчание становится гнетущим.
– Мне очень жаль, – говорю я.
– О чем ты?
– Об Эсме. Если бы ты не привел меня в ее дом, этого бы не случилось. Я не… – Я сглатываю. – Я надеюсь, что она спаслась.
– Я тоже, – тихо отвечает он. – Я тоже.
В эту минуту мне отчаянно хочется видеть его лицо. Узнать, что на нем сейчас написано: понимание или злость.
– Мы можем остаться здесь до утра, – говорит Брэм. – А затем придумаем, что делать дальше.
«Мы». Это слово согревает мое сердце. Я кладу сумку под голову и пытаюсь заснуть.
* * *
Открыв глаза поутру, я обнаруживаю, что Брэма нет.
Меня пронзает разочарование, острое и холодное. Должно быть, в конце концов он все-таки решил не оставаться со мной и уйти. А я-то глупая вообразила, что мы будем искать выход вместе. Представляла, как Брэм поможет мне отыскать те глубинные причины, из-за которых распалась вся моя жизнь. Что он поможет мне опять собрать ее воедино.
Я сажусь и подтягиваю колени к груди. Глаза горят от непролитых слез. Никогда еще мне не было так одиноко. Я не могу вернуться в Замок Слоновой Кости. Не могу вернуться в Мидвуд. И в мире у меня нет ни единого друга, который мог бы стать для меня безопасной гаванью. Я позволяю себе на минуту предаться отчаянию – всего лишь на минуту отдаюсь печали, которая нарастает во мне и поглощает все и вся, – но затем отворачиваюсь и полностью игнорирую это чувство, как игнорируют капризничающих детей. Такая роскошь, как жалость к себе, – это не для меня. Только не теперь.
Если я больше не могу сказать «мы», мне нужно придумать план.
В пещеру просачивается мягкий свет. Наверняка его будет достаточно, чтобы читать. Я придвигаюсь ко входу в пещеру, достаю из сумки одну из книг Эсме и кладу ее на колени. Чтобы спастись от Лэтама, мне нужно понять, чего он хочет.
Я открываю страницу, которую изучала минувшей ночью. Мои глаза стекленеют, когда я читаю про темную магию – про страдания и убийства людей, – и я чувствую себя грязной. Мне становится противно оттого, что Лэтам вовлек меня во все это, от осознания, что я бывала погружена в этот ужас по нескольку часов. И тут мне на глаза попадается фраза, от которой у меня замирает сердце. Три поколения Заклинателей Костей.
