– Ты готов? – спрашиваю я. – Как только кулон перестанет соприкасаться с моей кожей, нам надо будет исходить из предположения, что за нами следят.
– Я буду готов, как только будешь готова ты сама.
Я цепляю шнурок к ветке деревца и отпускаю кулон. И мы с Брэмом начинаем усердно собирать ягоды с кустов, стараясь вести себя как можно более естественно. Затем возвращаемся в пещеру, собираем вещи и, немного подождав, Брэм касается моей руки.
– Как ты себя чувствуешь? – вопрошает он. Это сигнал, о котором мы договорились перед тем, как я сняла щит.
– Немного нервничаю, – отвечаю я. – Но мне удалось выручить за те кости, что нам оставила Эсме, достаточно денег, чтобы заплатить за отправку моей матушке Быстрого Письма.
Быстрые Письма – это послания, передаваемые с помощью птиц, обычно беркутов или иглохвостых стрижей. Эти птицы и сами по себе очень быстры, но, когда они несут костяные капсулы с посланиями и ими управляют Хранители, их полет становится стремительным, как никогда. Но стоят они бешеных денег.
– И где же ты попросила ее встретить нас? – спрашивает Брэм.
– На пристани Колдена. – И затем неуверенным тоном добавляю: – Как ты думаешь, это достаточно далеко от Мидвуда?
– Надеюсь, что да.
Я подношу руку к горлу.
– Мой щит… – говорю я, изобразив панический страх. – Он куда-то делся.
Брэм округляет глаза и вскакивает на ноги.
– Наверняка он где-то здесь. Я помогу тебе найти его.
Мы обшариваем пещеру, затем прилегающие заросли, пока не находим кулон именно там, где оставили его.
– О, хвала костям, – говорю я. – Должно быть, он зацепился за ветку. – Я надеваю шнурок на шею и вздыхаю с облегчением. Если Лэтам поверит, что я и Брэм встречаемся с моей матушкой в Колдене, возможно, он сначала отправится туда, чтобы попытаться нас перехватить. Это дало бы нам возможность оказаться в Мидвуде до того, как туда прибудет он.
Остается надеяться, что Лэтам наблюдал за нами. И что мы с Брэмом держались более убедительно, чем он.
* * *
Мы с Брэмом стоим на пристани в Кастелия-Сити, ожидая встречи со шкипером «Сокола». Это один из кораблей, называемых быстрокрылыми, – небольших узких судов с тремя мачтами и прямым парусным вооружением, которые в основном используются для перевозки пряностей и чая. Команды на таких кораблях малочисленны, и пассажиров они, как правило, не берут. Но они самые быстроходные в стране, и я полна решимости отправиться в Мидвуд уже сегодня, когда «Сокол» отплывет.
Я переминаюсь с ноги на ногу и чувствую, как на ладонях выступил пот.
Наконец я вижу, что к нам идет мужчина – он моложе, чем я ожидала, на вид ему лет тридцать пять, у него медно-рыжие волосы и такая же рыжая, аккуратно подстриженная борода.
– Чего вы хотите?
– Нам нужно в Мидвуд, – отвечаю я.
– Так вы для этого потребовали у моей команды прислать меня к вам? Юные идиоты. Пойдите купите билеты. – Он показывает в противоположную сторону гавани. – Пассажирские суда отходят вон оттуда.
– Нет, мы хотим пойти на «Соколе», – возражаю я.
– Я не беру пассажиров, а если бы и брал, вам это было бы не по карману. – И он идет прочь.
– Мы можем заплатить костями, – кричу я ему вслед.
Он останавливается. Поворачивается.
– Что за кости?
– Высококачественные. Смесь костей людей и животных. Полностью подготовленные для гаданий. – Я открываю свою сумку и показываю ему один из наборов костей.
Он едва смотрит на них.
– Неплохо, но сделки не будет. Вы двое займете место, которое я мог бы использовать под товар, и этих костей не хватит на то, чтобы возместить мне ущерб.
Я сглатываю. Достаю еще один набор костей.
– А что, если к тем костям я добавлю еще и эти?
В его глазах мелькает интерес.
– Ну-ка, сколько у тебя костей?
Мы с Брэмом переглядываемся. Мы надеялись сохранить хотя бы один набор, но, похоже, выбора у нас нет. Я широко открываю сумку и показываю ему все, что там есть. Он присвистывает.
– Ничего себе. Что же может заставить вас пожертвовать таким количеством костей, чтобы попасть ко мне на борт?
– Нам нужно как можно скорее попасть в Мидвуд. Это вопрос жизни и смерти.
Он, прищурясь, оглядывает нас с Брэмом с головы до ног. И наконец говорит:
– Отказаться от такого выгодного предложения я не могу. Давайте сюда кости и следуйте за мной.
Я отдаю ему сумку, надеясь, что не совершаю ошибку. Ведь без костей я буду слепа.
* * *
Мы с Брэмом сидим на нагретой солнцем палубе. Матросы порой бросают на нас недоуменные взгляды, но по большей части не беспокоят.
Ветер играет моими волосами, бросает их мне на лицо – при любых других обстоятельствах это действовало бы на меня успокаивающе, но сейчас я могу думать только о том, чтобы добраться до матушки быстрее, чем это сделает Лэтам. А что, если нашими последними минутами, проведенными вместе, окажется наше пребывание в гавани Мидвуда, когда я отплывала в Замок Слоновой Кости? Тогда я была так на нее зла, что почти не разговаривала с ней. Даже не захотела попрощаться. Что, если она умрет, считая, что я ее ненавижу?
Приняло бы дело иной оборот, если бы я признала результаты доведывания? Если бы я простила матушку за ее служение судьбе? Быть может, тогда мы бы расстались по-хорошему и, явившись в Замок Слоновой Кости, я бы не начала сразу же терзаться тоской по дому. Быть может, тогда утверждение Лэтама о том, что он друг моей матери, так не обезоружило бы меня и я отнеслась бы к нему с большим недоверием. Я вздыхаю.
– Ты ушла в свои мысли, – замечает Брэм. – О чем ты так замечталась?
– Тебе никогда не хотелось вернуться назад во времени и выбрать иной путь?
Он с минуту молчит, и я вижу, что он взвешивает свой ответ.
– По правде говоря, нет.
Я удивляюсь:
– Неужели тебе ничего не хочется изменить?
– Со мной происходили ужасные вещи, но я бы не стал менять то, что выбрал сам. Ведь именно выбирая, делая ошибки и все такое, я стал тем, кто я есть сейчас. И почем знать, что иной путь привел бы меня к чему-то лучшему? Он вполне мог бы завести меня туда, где мне было бы хуже. – Он легонько тыкает меня в плечо. – Но само собой, возможно, я смотрел бы на вещи иначе, если бы был Заклинателем Костей.
– Значит, ты больше веришь в свободу, чем в судьбу?
– Я верю и в то и в другое. Когда мы говорим о судьбе, речь идет о вариантах, которые ты, скорее всего, выберешь. Судьба отнюдь не обирает тебя, не лишает тебя свободы.
В этих его словах мне слышится что-то знакомое.
