Я раздраженно качаю головой:
– А еще я понимаю, что заполучу обморожение, туберкулез или еще какую-нибудь ужасную болезнь.
Запрокинув голову назад, Флора смотрит на небо и вздыхает, подперев бока руками.
– С тобой разве не случалось чего похуже до этого незначительного инцидента? – заявляет она, посмотрев на меня. – Да хотя бы эта бахрома у тебя на лбу.
Я не сразу поняла, что она говорит о моей челке. Я нахмурилась и поправила волосы.
– Уверена, что оскорбления – не самая верная стратегия, учитывая, что именно ты ответственна за наши беды.
Вздохнув в очередной раз, Флора кладет куртку на землю и садится, скрестив ноги.
– Мы же не собираемся здесь помирать, – настаивает она. – Максимум, немного из-за нас понервничают. Зато мамочка увидит, что это место мне не сильно подходит, и тогда уж я навсегда отстану от твоих волос.
Она смотрит на меня краем глаза.
– Разве ты не этого хочешь?
Вот блин, тут она меня подловила. Больше никакой Флоры? Комната полностью в моем распоряжении? Да черт с ним, пусть с соседкой, но нормальной! Которая не планирует постоянно какие-то выходки. Звучит здорово. Флора уедет, а у меня будет такая учеба в Грегорстоуне, о которой я мечтала. Которую я планировала, уезжая из дома.
Но я думаю, что все не так просто, как она себе напредставляла. Уверена, что этот закидон лишь усложнит жизнь всем в школе, так что я не поддаюсь. Я сажусь рядом с ней, на дальний край куртки.
– Да я к тебе вроде начала привыкать, – говорю я. Мне хочется вдохнуть свежего воздуха, но мешают дрожь и заложенный из-за прогулки по холоду нос.
– О, да это же просто смешно, – заявляет Флора.
Я собираюсь спросить, что именно, но тут она придвигается ко мне, кладет руку на мое плечо и притягивает меня к себе.
Глава 20
Она замерзла и промокла так же, как и я, но это так приятно – почувствовать ее тепло. Или она просто решила укрыть меня от ветра?
И как ей удается так хорошо пахнуть после того, как мы столько прошли, упали в реку, а потом еще немного прошли?
Еще одна королевская привилегия?
Хоть дождя нет, но мы все равно промокли, замерзли и потерялись. Близится ночь, и казавшиеся дружелюбными холмы и скалы теперь уже выглядят не приветливыми, а угрожающими и чужими. Я очень, очень надеюсь, что мы больше не встретим диких животных. В Шотландии же больше не водятся волки, правда?
– Прости, что втянула тебя в это, Квинт, – наконец произносит Флора. Я удивленно смотрю на нее.
– Ты что, извиняешься? – удивляюсь я. Она вздыхает, все еще прижавшись ко мне.
– Я просто подумала, что ты заслуживаешь объяснения. Ничего личного.
– Как ни странно, не сильно утешает, когда отмораживаешь задницу в какой-то глуши, – бормочу я. Флора немного отодвигается.
Я смотрю на нее, она всматриваетсмя во что-то прямо перед собой.
Наконец она говорит:
– Ничего я, как ты говоришь, не воображаю. Не совсем.
Я не отрываю от нее взгляда, несмотря на то, что почти вывернула шею. Она поворачивается ко мне. Ее лицо так близко, что я вижу едва заметные веснушки на ее носу.
– С самого начала было понятно, что я стану принцессой, которую ожидают видеть люди. Ну знаешь… милой и приятной. Реверансы, синий бархат и все такое. Я слишком легко раздражаюсь, мне быстро становится скучно. И если быть «правильной» принцессой у меня не получается, то я решила стать вот такой – принцессой-бунтаркой.
Она явно не считает это чем-то странным. Она говорит так, словно люди – набор типажей, и если один из них не подходит, можно выбрать другой.
– Бред какой-то, – отвечаю я. Она кладет голову себе на плечо и изучающе смотрит на меня. Ее влажные волосы спадают с плеч. Кажется, она начинает злиться – губы сжаты, между бровями образовывается складка.
– Тебе не нужно выбирать себе типаж, – поясняю я, ерзая на камне. Холодает, ветер свистит. Мы словно героини из романа Бронте, застрявшие на болотах. – Будь собой, и все.
Она не отрывает от меня взгляд, словно чего-то ждет. Я смахиваю волосы с лица.
– Что?
– О, я просто ожидала, что после подобной реплики заиграет музыка.
Я еще немного отодвигаюсь и снова смотрю на небо.
– Ну давай. Снова веди себя по-идиотски.
К моему удивлению, она расхохоталась. Я снова смотрю на нее. Она оперлась на локоть и наблюдает за мной:
– Боже, ты что, правда в это все веришь? «Будь собой». Как неоригинально.
– Под «неоригинально» ты, должно быть, подразумеваешь «глупо», так что я не буду обращать на это внимания и попытаюсь поспать.
Но вряд ли у меня получится. Вокруг скалы и болота, температура моего тела явно ниже нормы, но если я посплю, то ненадолго выпаду из реальности, словно и нет этого кошмара, в котором высокомерная принцесса затащила меня не пойми куда ради того, чтобы пойти наперекор родителям. Которые, в конце концов, королева и принц.
Я лежу на этой дурацкой каменистой земле, завернувшись в свитер, и чувствую, как во мне закипает злость. Я почти ничего не знаю о родителях Флоры, но в конце концов их двое! Они оба живы, богаты и стараются дать ей самое лучшее, чего бы она не вытворяла. Она не хочет учиться в Грегорстоуне, а я потратила месяцы, читая о нем, выискивала информацию, подавая заявления на все существующие стипендии. Я вспомнила ночи за компьютером, как я писала одно эссе за другим. Конечно, мне не до сна.
– Ты просто отвратительная, знаешь об этом? – я сажусь и выпрямляюсь, вцепившись в куртку.
Она сидит, обняв колени руками, но теперь поворачивается ко мне:
– Что, прости?
От этого «Чтоо, праастии?» я еще больше вышла из себя.
– Ты. Просто. Отвратительная, – отчеканила я, показав на нее пальцем. – И чем же так ужасна твоя жизнь? Ой, бедняжка, пропустишь показ мод. Какой кошмар, родители хотят дать тебе достойное образование. О ужас, у тебя есть оба родителя, которые о тебе заботятся.
Флора поворачивается ко мне со странным выражением лица.
– Ты… у тебя нет кого-то из родителей?
Я не хотела сегодня об этом говорить.
– Да, – признаюсь я, откидываясь назад. Единственный нарушающий тишину звук – ветер, как в «Грозовом перевале». Тут Флора спрашивает:
– А кто из них?
Она спрашивает, кого я потеряла или кто остался? Да неважно. Отвечаю:
– Мама умерла, когда я была маленькой.
Снова тишина. Потом:
– Насколько маленькой?
Вздохнув, я перекатываюсь на бок и морщусь, наткнувшись спиной на камень:
