– Честно говоря, Квинт, если ты так обо мне думаешь, то я вообще не понимаю, чем тебя привлекла.
Я не знаю, что на это ответить. Разговор вышел из-под контроля, и я уже даже сама не знаю, на что злюсь. Но я в ярости. Мне больно, и я запуталась. А Флора просто взбесилась:
– Впрочем, – вздыхает она, – эта сцена явно лишняя и, честно говоря, скучная. Может, нам стоит вернуться, и тогда ты можешь убежать и спрятаться в своей комнате или еще где-нибудь? Я закажу машину, утром тебя отвезут в Грегорстоун.
– Флора, мы можем… – начала я, но она уже направляется к дверям. Юбки шуршат по каменному полу, диадема сверкает в лунном свете. Вот так просто она и ушла обратно во дворец. Обратно к своей привычной жизни. А я осталась на террасе.
Глава 37
Утром я проснулась с заплаканными глазами и головной болью. Но это ничто по сравнению с душевными страданиями. От мысли о том, чтобы спуститься к завтраку и сесть за стол напротив Флоры, у меня возникает желание спрятаться обратно под одеяло. Что вообще произошло вчера вечером? Мы поругались из-за Тэмзин или из-за стипендии?
Я напоминаю себе, что раз уж наша первая ссора вышла такой неудачной, может, не судьба? Может, все и должно было так закончиться?
Я заставляю себя встать и спуститься в столовую. Там почти никого нет, кроме нескольких друзей Себа, Дейзи и ее парня. Молодые люди поднимают на меня взгляды, а Дейзи одаривает сочувствующей улыбкой. Я машу ей и подхожу к шведскому столу.
Шотландский завтрак и в лучшие-то времена сложно назвать моим любимым, но сейчас, когда мне кажется, что я вообще больше никогда не захочу есть, он особенно неаппетитный. Тем не менее, я кладу на тарелку немного грибов, жареный помидор, тост и возвращаюсь к столу.
Я сажусь и замечаю, что Дейзи пихнула Майлза ногой под столом. Он прокашлялся, сказав: «Ладно», и обратился ко мне:
– Милли, прости за то, что вчера вспомнил про эту историю. Я думал, что ты либо в курсе, либо тебе все равно, либо что… мы все просто настолько привыкли к тому, что о нас постоянно пишут в прессе, и не всегда правду, много лет подряд, и я забыл, что не для всех это привычно.
– И про болвана не забудь, – напоминает Дейзи.
Майлз вздыхает, закатывает глаза и добавляет:
– И да, я последний болван.
Улыбнувшись, я тыкаю вилкой грибы.
– Ты не болван и не сказал ничего страшного.
– А такое чувство, что все же сказал. Мы слышали, ты скоро уезжаешь.
– Да, но не из-за этого, – возражаю я. И это, в общем-то, правда. – Просто это все… – я съедаю гриб, чтобы дать себе время подумать, и, наконец, произношу, – …не для меня. Оставлю это профессионалам.
Дейзи открывает рот, чтобы что-то сказать, но теперь уже Майлз толкает ее ногой под столом. Она смотрит на него и трет голень.
Я съедаю тост, бормочу извинение и выхожу из столовой. Возвращаюсь в спальню и вижу, что мои вещи уже собрали. Члены королевской семьи действуют быстро, если тебе пора.
На этот раз дотащить сумку мне не помогла ни одна живая душа. Я выхожу на крыльцо. Глиннис ждет меня.
– А, вот и ты. Машина как раз подъехала.
Конечно же, на подъездной дорожке меня ждет черный автомобиль.
– А когда Флора уезжает? – спрашиваю я, но Глиннис лишь натянуто улыбается алыми губами:
– Ее королевское высочество вернется в школу здесь, в Эдинбурге. Приближается свадьба, и ей лучше быть ближе к дому.
Утро холодное и серое. В воздухе дымка. Погода подходит к моему настроению. Я стою на крыльце и жду, пока развернется машина. Если бы я знала, что прошлым вечером, возможно, в последний раз говорю с Флорой… От этой мысли у меня перехватывает горло, но меньше всего я хочу расплакаться перед Глиннис. Дорога мне предстоит длинная, будет время для жалости к себе.
К моему удивлению, Глиннис кладет руку с идеальным маникюром мне на плечо:
– Мне жаль, что ты уезжаешь, Амелия, – говорит она. Странно, но мне кажется, она говорит искренне. – Я думала, что ты задержишься надолго.
Не знаю, что на это ответить, и неловко пожимаю плечами.
– Не уверена, что подхожу для королевской жизни, – объясняю я, но Глиннис лишь похлопывает меня по плечу и улыбается чуть грустнее.
– Ну, тогда вперед, – говорит она, жестом указывая на машину. Я вешаю сумку на плечо и киваю. Значит, вперед.
Обратно в Грегорстоун. К нормальной жизни, насколько нормальной она там вообще может быть.
В машине пахнет дорогой кожей и включенной печкой. Я сажусь на заднее сиденье, стягиваю шарф и боковым зрением замечаю движение.
На дорогу выходят большие окна на втором этаже, и в одном из них я вижу Флору. Она еще в халате, с распущенными волосами. За толстым стеклом ее лицо едва различимо, но я узнаю ее где угодно.
Так странно – смотреть на нее и знать, что я, может, никогда больше ее не увижу. Да скорее всего не увижу – разве что в журнале или по телевизору. Но, может, это к лучшему? Она никогда не была моей, и вообще это так похоже на сон. Или на сказку, в которой она – принцесса в башне, а я… ладно, не лягушка, но что-то похожее. И Флора однажды тоже найдет свою принцессу.
Но это буду не я.
Ее халат снова мелькнул красным пятном, и она исчезла.
В этот раз поезд даже близко не так хорош, как тот, в котором мы ехали в замок. Сейчас я еду в обычном вагоне, сижу рядом с другим пассажиром и, кого я обманываю, всю дорогу читаю в интернете истории о Флоре.
Я понимаю, что это большая проблема – с Джуд мне бы лишь приходилось видеться в школе и на фейсбуке, а с Флорой? Я всю жизнь могу наблюдать за той, кого я когда-то любила.
Поезд прибывает в Инвернесс, и я звоню в школу, чтобы мистер Макгрегор забрал меня в Грегорстоун.
Я ожидаю очередную историю о форели-убийце или о варварски украденном наследстве Макгрегоров, но за всю дорогу он сказал только:
– Выше нос, красавица!
Я чуть снова не расплакалась.
Идет дождь, и школа, которая обычно казалась мне такой красивой и особенной, выглядит мрачно.
Зайдя внутрь, я иду прямиком в комнату Сакши. Дверь приоткрыта, так что я не стучусь, открываю ее и восклицаю:
– Эй, я вернулась…
И вижу, что Сакши и Перри обнимаются и целуются на ее кровати.
Я вскрикиваю, и они тоже. Они оба, слава богу, одетые, отрываются друг от друга и вскакивают с кровати.
– Милли! – восклицает Сакс, – мы просто… Мы с Перри…
– Да я вижу, чем вы тут занимались.
И, как бы ужасен ни был этот день, я закрыла рот рукой, но все равно рассмеялась.
И они тоже рассмеялись. У них обоих мятая одежда и взъерошенные волосы.
