Распалив себя избиением охранника, Глазастый яро схватил Ольгу за шею, притянул к себе:
— Еще раз взбрыкнешь, цаца, — заставлю биться головой о стену! — Открыв дверь в ближнюю от него комнату, потянул женщину за собой. — Где у твоего мужика сейф?
В комнате была красивая мебель: витрины, стеклянные уголки, напольные часы, кожаный диван, стол, стулья, ковер под ногами, картины на стенах. Весна вошел следом за ними, закрыв за собой дверь. Ольга мельком бросила взгляд на часы, и Глазастый перехватил его:
— Надеешься, что муж появится? — проговорил скучным тоном. — Еще не время для него. Мы знаем его расписание, изучили. — Он подтолкнул ее ближе к дивану.
Расставив ноги, Весна, задумчиво глядя на женщину, сказал подельнику:
— Скинь с нее это рванье — так будет впечатлительнее!
— Это мигом, — согласился Глазастый и стал срывать с нее висящее клоками платье.
Взмахнув рукой, чтобы снова закатить пощечину по скучному лицу, Ольга на этот раз не смогла ударить — он перехватил ее руку, завернул за спину. Ольге показалось, что сейчас сломает ее. Застонала от боли:
— Папа ошибается! — Выдохнула. — У мужа нет никаких монет. Я это точно знаю!
Она уже не обращала внимания на то, что осталась в одних трусиках. Просто знала, что никакая красота ее тела не поможет, что не помогут уговоры, что уже и ни к чему уговаривать — это ничего не изменит, и монеты не появятся.
Опять буднично спокойно Весна спросил:
— Тогда куда же он их подевал? Будешь врать — я перережу тебе глотку! Если даже твой муж их проглотил, мы вырежем их из его брюха. И не пой нам больше свои песни! А Папа нам не указ! Он не способен справиться с Корозовым. Больше не вспоминай о Папе! Это вредно для твоего здоровья!
Такие слова только запутали ее мысли. Эти парни не простые воришки, и не от Папы, как она думала, но тогда от кого? Они определенно не верят и не поверят тому, что она говорит. Явно убеждены, что монеты у Глеба. Потому не остановятся, если их не остановить.
Волна отчаянья хлестнула по ней, и Ольга, сжавшись, крутнулась на месте и крепко ударила Глазастому коленом между ног. Тот хрюкнул, скрючился, подвывая по-песьи.
— Ты выбрала не лучший вариант, — покачал головой Весна. — Ты даже не сорока, ты глупая кукушка. Оставайся такой и дальше! — Глянул на подельника.
Продолжая болезненно корчиться, Глазастый пытался выпрямиться, бросая остервенелые взгляды на Ольгу. И, похоже, для нее все могло плохо кончиться, если бы Весна не предупредил напарника:
— Не заводись! — сказал он. — Это ее последние судороги. Она уже выбрала свою участь! Принеси-ка лучше привет для Корозова!
Продолжая гнуться и метать на женщину злые взгляды, боком Глазастый поплелся к двери. Выйдя в прихожую, увидел, что в себя пришел круглощекий охранник. Глазастый бешено выхватил из-за пояса пистолет, ткнул в лицо круглощекому, выкрикнул:
— Чего пялишься?! Пулю захотел?! Сейчас вгоню в глотку! Подавишься! — И ударил охранника по голове.
Тот снова потерял сознание. Скрипя зубами, кривя скучное лицо, подельник взял ведро, занес в комнату. Весна сорвал с него крышку и аккуратно достал оттуда взрывчатку, поднял на руках, удовлетворенно произнес:
— Вот он, привет Корозову! Скоро все здесь взлетит на воздух! Но ты сама выбрала этот вариант, — сказал Ольге. — А было бы проще сказать, где монеты.
Замерев от ужаса, Ольга попыталась зацепиться за соломину:
— Но если вы убьете нас, как вы найдете свои монеты?
— Не забивай этим голову, курица! — ответил веснушчатый. — Мы эту проблему решим.
Закончив работу, Глеб выехал из офиса. Исай усилил его охрану, и следом за ним теперь шла машина сопровождения. За день Корозов устал, сидел на заднем сиденье автомобиля, расслабившись, расстегнув пуговицы пиджака, прикрыв глаза. Хотелось скорее добраться до дома, раздеться, сходить под душ и погрузиться в домашний уют, покой, тишину, отдохнуть телом и душой. А потом лечь в постель и заснуть под приятный шепот Ольги у него над ухом.
День был не из легких. Бизнес хоть и был отлажен, хоть работал, как заведенные часы, но проблемы возникали постоянно. И надо было их решать незамедлительно, чтобы не накапливать и не допускать сбоев. Когда свернули с проспекта на улицу, где жил Глеб, он распахнул веки.
Машины, машины на дороге, свет автомобильных фар за стеклами, дома, обозначенные тусклыми фонарями вдоль улицы, редкие пешеходы на тротуарах. Подъехали к дому, остановились у подъезда. Глеб сквозь лобовое стекло обвел глазами полутемный двор. Светильник на столбе горел неярко, но было видно, что двор пуст, что нет нигде никакого движения. Он обратил внимание, как впереди сорвалась с места какая-то машина и быстро свернула за угол.
Выпрыгнув из автомобилей, охранники заняли места во дворе, открыли дверь для Глеба. Он устало выступил из салона, постоял минуту, подышал, приходя в себя. Шагнул к подъезду. С ним внутрь вошли четыре охранника. В подъезде тихо, светло, консьержки, которая обычно не преминет показаться из окошка, поздороваться и что-нибудь сказать, не видно. Глеб, правда, не обратил на это внимания. Зашагал мимо ее помещения.
Двое охранников немедля побежали вперед него по бетонным ступеням лестничных маршей вверх, проверяя подъезд.
В сопровождении двоих других Глеб приблизился к двери лифта, вызвал его, подождал, когда кабина опустится вниз. На площадке было чисто. На стене почтовые ящики, некоторые набиты до отказа. С мягким шорохом опустилась кабина. Втроем поднялись на нужный этаж.
Первыми из лифта вышли охранники. Мгновенно пробежали глазами по сторонам. Площадка, как и внизу, пустая и чистая. Светильник на стене яркий. Увидали возле двери квартиры Корозова охранников, только что поднявшихся пешком. Они были явно встревожены, переглядывались растерянно. Оба держали в руках травматы.
— Что произошло? — спросил Корозов, выйдя и не понимая, в чем дело.
— Охраны у двери нет, — объяснил один из охранников и пожал плечами.
Рванувшегося к квартире Глеба удержали у самой двери. Отвели в сторону. Обложили дверь с двух сторон. Охранник легонько толкнул ее, она стала открываться. Надавил сильнее — дверь открылась полностью. Свет с площадки упал широкой полосой в прихожую. Охранник осторожно двинулся в нее и увидал в темноте на полу двух спутанных скотчем парней — скуластого и круглощекого. С заклеенными ртами. Присел возле них, сорвал с губ скотч и услыхал:
— Маляры. Их было двое.
— Какие маляры? — не понял охранник, переглянувшись с остальными, вошедшими следом.
— Два маляра. Они вырубили нас.
— Вырубили вас? Они что, слоны?
— Нет, но…
— Прошляпили, подпустили к себе?
— Кто мог подумать?
Включили в прихожей свет. И тут же в дверь ворвался Глеб. Растолкав охрану, окинул взглядом прихожую и шагнул в кухню, но там было темно и пусто. Он громко, с клокотом в горле, позвал:
