– Ты, лгунья, сейчас кончишь от моих пальцев. А после – я возьму тебя.
– Не кончу! – упрямо гну свою линию, упираясь затылком в кровать. Чтобы как-то усмирить бушующие чувства. – Нет.
– Готова поспорить? На свою невинность.
– Не кончу.
Повторяю как мантру, когда горло сдавливает судорогой. Цепляюсь за свои устои, принципы, лишь бы не поддаться мужчине. Напоминаю кто он такой, что со мной сделал. Себе же напоминаю, потому что мозги похожи на вишнёвое желе.
То самое, что так ненавижу. Потому что думать не получается. Только всхлипнуть, когда грубые пальцы сильнее надавливают на клитор. Введут вверх и вниз, без перестану. Меняют скорость, напор, всё меняют. Халид не даёт привыкнуть, подстроиться.
Кусаю губы, свои и его, стараясь всю злость вложить в поцелуй. В хватку на мощных плечах. А получается только распадаться на частички, когда внутри образуется вакуум. Черные дыры, как глаза мужчины, которые всё поглощают.
Только безудержное желание остаётся. Когда мир плывёт, кровь кипит в венах. Выливается влагой между ног, стонами постыдными. Будто Халид до нервов добрался, до эпицентра возбуждения. И бьёт по нему, каждый раз, когда пальцы в меня вводит. Раз за разом, чтобы окончательно разрушить.
– Вот так, колючка, давай.
Машу головой, сжимая пальцами смятую простынь. Цепляюсь, утопая в своих же чувствах. Проигрываю тому, кого ненавидеть должна. Но ненавидеть можно вместе с тем, как прогибаюсь, чувствуя себя на грани.
А затем каждую клеточку кислотой выжигает, когда накрывает оргазм.
Внутри взрываются бомбы, падают снаряды. Оставляют после себя кратеры, пронзают осколками. И меня накрывает ударной волной, кроша. Когда всё тело немеет, погружаясь в невесомость. Дрожу, выгибаюсь и задыхаясь под весом мужчины, от того, как неправильно хорошо мне сейчас.
Разруха сплошная, а я стою на руинах своего же мира.
А после Халид толкается в меня.
Глава 29. Халид
Собирался же нормально поговорить. Только с Адой ничего не работает, весь хвалённый контроль и хладнокровие слетают. Взбесила с самого утра, а теперь завела.
Так, что член ломит от ожидания и желания толкнуться. Девушка сжимается на пальцах, проигрывая в своей же игры. Хочет меня, а я собираюсь взять обещанный приз.
Толкаюсь внутрь, где охренительно узко и влажно. Ада цепляется своими ладошками за плечи, надавливает, старая остановить меня. Но уже всё произошло, назад дороги нет.
– Стой! – смаргивает слёзы, застилающие медные глаза. И всё равно хмурится. Ещё от оргазма не отошла, а опять сердитая и злая. А член от этого только болтом стоит. – Стой, Халид. Больно.
Последнее слово тихо произносит, словно не желает признаваться в собственной слабости. Что неприятно, слишком огромный для неё. Да и я остановиться уже не смогу.
– Сейчас легче станет.
Не гребу, как девственниц успокаивать. Нужно ли вообще. Но замираю, давая девчонке привыкнуть. Чтобы прекратила терзать собственные губы и расслабилась.
– В себя кочергу запихни, - хрипит, прикрыв глаза. – И успокаивай так.
– Кочергу? За комплимент зачет.
– Кочерга тонкой бывает!
– Тонкой, значит?
Толкаюсь глубже, на полную входя. Достаточно, чтобы Ада вскрикнула и мотнула головой. Зато научится думать, что и кому говорит. Я ей не нежный Лука, который будет пылинки сдувать. И если нужно надавить, чтобы она чужой авторитет уважала, то не проблема.
Особенно, если так надавливать. Двигаться, получая удовольствие. Ада едва дёргается, снова кусая губу. Но сейчас ей меня не обмануть. Пускай на пушистых ресницах блестит влага, этот стон был явно не боли.
Хочу её сломать. До сжатой челюсти, бушующего адреналина. Чтобы признала, что хочет меня. Может сколько угодно ненавидеть, но тело лучше всего отзывается.
Такой она мне нравится. Когда тёмные волосы разметались по постели, глаза прикрыты и дыхание сбитое. Дышит так часто, что грудь призывно колышется. И я не отказываю себе в удовольствии. Обвожу руками, сдавливая соски.
Сильнее вжимаю в постель, продолжая двигаться. В ней охуенно, до красных точек перед глазами и помутнения рассудка. Никогда себе такого не позволял, чтобы отключаться, но сейчас удивительно легко. Вколачиваться в податливое тело, сильнее давить на клитор.
Чтобы, блять, стонала громче. Прекратила просто лежать и подалась бёдрами навстречу, обхватила ногами. Но эта невинность нехило заводила, будто сожрал возбудителя в конских дозах.
– Хорошо, да? – не могу сдержаться, когда Ада всхлипывает. Сжимается, стоит толкнуться сильнее. И это же нихрена не от боли, иначе бы уже царапалась и орала, а не подставляла губы под поцелуи. – Ну, Ада.
– Нет, - машет головой и глотает стоны. – Нет.
– Лгать. Мне. Чревато.
Ускоряюсь, отбрасывая осторожность. Вбиваюсь в неё, получая желанное. При очередном толчке Ада вскидывается, насаживаясь глубже. И эта моя личная победа. Вместе с криком, когда сильнее выгибается, покрываясь мурашками.
Чувствую себя малолеткой, которому не нужно много времени, чтобы кончить. Но как, блять, продержаться, когда Ада такая тугая, и сжимается сильнее, оглушая своим оргазмом.
Падаю на постель рядом с ней, чтобы не придавить. Бойкая, но хрупкая. Когда кровь перестаёт шуметь в голове, переворачиваясь, наблюдая за девчонкой. И ради чего сопротивлялась, если в итоге получила удовольствие?
– Лежать, - надавливаю на подрагивающий живот, припечатывая к кровати. – Куда собралась?
– Мне в душ нужно, - ноги сводит, морщась. А после стреляет огнями в глазах. – Или это тоже только с твоего позволения?
– Всё с моего позволения, Ада. Запомни это. И не пытайся подкупить моих людей, чтобы выбраться. Ты здесь будешь столько, сколько мне нужно.
– Ну конечно.
Усмехается, закатывая глаза. Нихрена не похожа на ту Адель, которая крутилась рядом с Лукой. Отлично играет, примеряя нужную роль. Интересно, как правая рука её не раскусил.
