У него неплохая чуйка на людей, но Аду пропустил. Я же с первой секунды видел её насквозь. С дерзким ротиком, которому отлично нашлось применение. Отсасывала неумело, доказывая невинность, но это мало волновало. Хватило старательности и её вида, чтобы кончить.
– Не нарывайся, Ада. В какой-то момент моё терпение лопнет. И тогда тебе будет не до смеха.
– Ты можешь пытать меня, Цербер. Можешь насиловать. Сам или отдать парням. Мне всё равно. Ты не сделаешь со мной ничего страшнее, что уже произошло. Немного подержал в кладовке и думаешь самое страшное? Самым страшным пыткам, Халид, меня подвергли двенадцать лет назад. Всё после – лёгкие неприятности.
Поднимается, смотря едва ли не с презрением. Отбрасывает подальше покрывало, доказывая, что её ни капли не волнует мой взгляд и то, что могу сделать. Только ведь кончил, но член встаёт как по заказу, стоит пройтись взглядом по стройной фигуре.
– Так что да, Халид, я иду в душ. И твоё разрешение меня не интересует.
Скрывается в ванной до того, как успеваю оборвать. Воспитывать и воспитывать, чтобы покорилась и прекратила идиотку играть. Но сейчас меня другое интересует.
Значит, с ней что-то произошло. И задача моих парней найти, что именно. Ада не так проста, как хотела казаться для Луки. Уверен, вся история с родителями и работой в салоне – ложь.
Двенадцать лет, да?
Интересный срок. Как раз тогда, когда с Цербером всё пошло наперекосяк.
Глава 30. Ада
Я прислоняюсь спиной к двери, словно боюсь, что Халид сейчас ворвётся за мной. Но в комнате стоит тишина, а у меня подкашиваются ноги. Сползаю на холодный мраморный пол.
Утыкаюсь лицом в колени, стараясь дышать. Вспомнить, как это вообще делается. Ощущение, что я снова прячусь от девочек из комнаты. Жду, когда меня найдут и вернётся хватка на шее.
Между ног тянет и неприятно саднит. Вот и всё, прощай невинность. Не цеплялась за неё, но ощущения странные. И гадко от самой себя, что в какой-то момент начала получать от этого удовольствие.
Странное, дикое удовольствие. И таким же диким был мужчина. С блеском в глазах, сжатой челюстью, резкими движениями. Он даже защиту не использовал.
Поразительно, но это сейчас волнует меня меньше всего. Чувствую себя сукой, но ребёнок может обеспечить мне жизнь. Кто знает, что в голове у мужчины, но вдруг не станет трогать беременную?
А после я найду способ развязать этот клубок. Разобраться с Цербером, сделать новые документы и рвануть подальше. Куда-то в тёплые страны, где сейчас пряталась Ника. Она смогла два года выживать и не попасться, и я тоже смогу.
Я впервые занялась сексом десять минут назад, а уже думаю, как буду прятать ребёнка от Халида. Как быстро скатывается моя жизнь в обрыв. А мужчина, словно стоит за спиной и толкает, ускоряя падение.
Делаю глубокие вдохи, успокаиваюсь. Вдох на четыре секунды, выдох на восемь. Ещё раз, пока не вижу, как перестают дрожать пальцы. Которыми мне хочется вцепиться в глотку мужчины и всё закончить.
Нельзя.
Ничего нельзя делать до того, как всё обдумаю.
Кто я для Халида? Игрушка, которую интересно разбирать и ломать. Хочет добраться до глубины души и понять, что со мной не так. Только у него не получится.
Что я могу получить от мужчины? Только то, что он сам захочет даст. Им не получится крутить, невинной улыбкой не подкупить. Но я могу… Могу отвечать на грубую ласку, раз телу она нравится. Так же резко отвечать на все разговоры, со злостью и пикировками.
Могу, а что мне это даст? Халид расслабится, отпустит контроль. А дальше? Он непредсказуемый, не читаемый. Может завтра меня отпустить, а может через год не наиграться.
Пытаюсь свой привычный план действий использовать. Всё продумать, чтобы готовой быть и максимум пользы получить. Значит, худший вариант, при котором Халид долго держать меня будет.
Через его людей не добраться, через Луку тоже. Сам мужчина ничего не расскажет. Нужно слушать, каждую мелочь изучать. Запоминать, когда и где Цербер появлялся.
Это я могу.
Поднимаюсь, направляясь к душевой кабине. Насадка всё так же на полу валяется, где после Халида осталась. Держусь за стекло, боясь, что не выдержу. Ноги подкосятся и раскрою себе череп. А умирать я не хочу. Никогда не хотела, сильнее многих других за жизнь цеплялась.
И сейчас выживу.
Настраиваю тёплую воду, стараясь смыть прикосновения мужчины. Тру кожу, словно это поможет. И стою долго, пока кожа на пальцах не начёт морщиться.
В сторону двери посматриваю, ожидая, что мужчина решит натворить. Вряд ли просто так оставит мои слова. Грубость, которую, видите ли, нельзя Халиду говорить.
Царь и Бог в одном лице, пред которым преклоняться нужно.
Но не зря моя мама, настоящая, которая давным-давно марта, меня Адой нарекла. Желание и воля, если в значении имени копаться. И я вольна делать так, как желаю.
И власть Халида не признавать.
Кутаюсь в широкое полотенце, мягкое и приятное. Единственное хорошее, что в это доме есть. Вытираю кончики волос, на которые попала вода и капли крови. Вымыть бы нужно, избавиться от любых следов, и этих прямых волос, которые слишком непривычны.
Ни следа моих привычных кудрей, делая похожей меня на незнакомку. Но не для того я семь лет после приюта их восстанавливала, чтобы сейчас убить дешевым шампунем Халида.
– На выход, Ада, - стук в дверь раздаётся вместе с голосом мужчины. – Или я выбью дверь.
– Выбивай. Твой дом, твои траты.
Осматриваю порез на шее, возле ключицы. Вера, если это действительно она зашивала, знает своё дело. Никакого воспаления, легкая припухлость. Глядишь, действительно выживу и уберу шрам лазером.
– Ада! Не заставляй меня вытаскивать тебя силой.
Улыбаюсь, истерично и без повода. И это тот, кто по два раза по два раза не повторяет.
Выбрасываю грязную повязку в небольшое мусорное ведро возле умывальника. Рискнуть и просить новую у Халида или просто получить заражение? Что страшнее?
– Иду.
Вдох и поворот замка. Меня едва на себя не тянут, крепко сжимая плечи. А я не сдерживаю улыбки от того, насколько зол мужчина. Не кричит же, не встряхивает даже. Но по выражению лица всё понятно.
Возможно, читать Халида будет даже проще, чем я ожидала.
– Не забывайся, Ада.
– У меня память хорошая. Пластырь есть?
– Опять порезалась?
– Нужно на швы наложить, иначе попадёт инфекция. И вся твоя операция по спасению окажется напрасной.
Мужчина раздраженно вздыхает, толкает меня в сторону кровати. На которой уже успели поменять простыни. Да и сам Халид оделся, без футболки, но хоть в штанах расхаживает. Бросает мне пачку гипоаллергенных повязок, останавливаясь в шаге.
