Уж что-что, мятеж-то Васька Шуйский сумел организовать превосходно. 17 мая москвичей разбудил набат. Все дворы, где жили поляки, литвины, западные русские, оказались блокированы. Только Константин Вишневецкий вырвался и поскакал на Кремль, повел своих 400 всадников. Но и его остановили, перегородив улицу, наведя пушку. А чтобы никто ничего не понял, по улицам бегали люди с воплями: мол, поляки царя убивают, царя спасайте! Поди разберись, кто кого убивает.
В Кремле убили верного царю Басманова, перебили наемников-немцев, всех, не сложивших оружие. Стрельцам пригрозили, что если не оставят Дмитрия, ворвутся в их слободу, перебьют их жен и детей. Стрельцы складывают оружие, и Дмитрий Иванович оказывается в руках заговорщиков.
Он и сам готов сражаться за свою жизнь. Грозит топором из окна, кричит: «Я вам не Борис!» И при прыжке из окна то ли ломает, то ли вывихивает ногу. Словом, даже убежать не может. Но и захваченный, он требует предъявления обвинений и чтобы на Лобном месте, при стечении народа, его мать опять признала бы его. Словом, если он ненастоящий царь, пусть его прилюдно уличат и осудят. Господа, скажите по совести… Самозванцы так себя ведут?
Но заговорщики плевали на суд… Кто первым открыл огонь, уже трудно установить. Потом на трупе царя насчитали 22 огнестрельных ранения.
* * *
Труп самозванца закопали в чистом поле, как нечто поганое, не православное: не спавшее после обеда, танцевавшее под музыку. Но в народе скоро пошли слухи о пугающих знамениях на могиле Дмитрия; стало ясно, что он еще и колдун. Тогда труп вырыли, сожгли, выстрелили прахом из пушки в сторону Польши. Очень назидательный, очень символический поступок!
День же 17 мая завершился, конечно, польско-немецким погромом. Убиваемые кинулись в польское посольство, но ворота были наглухо закрыты, и ни одного человека не впустили. Сигизмунд последовательно избавлялся от сторонников конкурента.
Убито было то ли две, то ли три тысячи человек; как обычно бывает в Московии, никто не считал. В это число надо включить и музыкантов, игравших на свадьбе Дмитрия, — их перебили за оскорбление чувств православных.
Разумеется, опять насиловали женщин.
И на всем этом безобразии взбирается на трон тот, кто уже много лет беспрерывно врал, подличал и предавал, — Василий Шуйский, вскоре прозванный «царь Васька». Сколько раз он говорил прямо противоположное о том, жив ли Царевич Дмитрий, и о том, кто же сидит на троне? Раз восемь, кажется. Сколько покойников положил в основу своего трона? Не счесть.
И началось…
Обвал в Смуту
Сроки Смутного времени отсчитывают по-разному. Традиционно считали с 1601 года — с голода, со времени слухов про Дмитрия Ивановича. Некоторые историки отсчитывают дни с 1598 года — год восшествия на трон Годунова.
На мой же взгляд, как раз с венчания на царство Василия Шуйского и надо отсчитывать сроки Смуты. Потому что до этого времени власть все-таки существовала, хоть какая-то. А реальная власть «царя Васьки» редко когда выходила за пределы Москвы и ее ближайших окрестностей. Появились пять, шесть разных «правительств» с разными силами и с разными возможностями захватить власть, но всегда с одинаковыми «правами». Московская Русь, называя вещи своими именами, развалилась.
Появились буквально десятки «Дмитриев», «чудом спасшихся царевичей» и их «родственников» и «воевод». Иван-Август, Гаврилка, Брошка, Лавер, Осиновик, Федор, Климентий, Савелий, Симеон… все, сразу видно, царевичи.
Началась срамота, которую и описывать не хочется: когда Лжедмитрия II (то ли крещеный еврей из города Шклова, то ли беглый холоп, пес его знает) «признает» Мария Нагая, а Марина Мнишек не только «признает» «чудесно спасшегося супруга», но и рожает от него ребенка.
Когда «семибоярщина» демонстрирует свою полную несостоятельность, а князья и бояре лихо шастают из Москвы в Тушино, от боярской Москвы и «царя Васьки» к приблудному псевдоцарю, Лжедмитрию II и обратно, всякий раз что-нибудь да приобретая.
Когда из Польши вторгаются жуткие банды кондотьеров-«лисовчиков» во главе с Лисовским и Яном Сапегой, поставленные в Речи Посполитой вне закона.
Когда одни бояре стремятся к максимальной неизменности, а другие готовы пойти на частичную модернизацию страны, но при полной неприкосновенности крепостного права.
Когда предлагают на престол сына шведского короля Карла IX, чтобы стать «с немецкими людьми заодно», то есть европеизировать страну.
Когда Марина сходится с атаманом Заруцким и бежит на Яик, казаки выдают их и ребенка. Заруцкого казнят, Марина умирает в заточении, а ее трехлетнего сына вешают.
И в 1613 году восходит на престол, по словам убежденнейшего монархиста Пуришкевича, «скверная полунемецкая династия», которая в Готтском альманахе упорно называется «Романовыми-Голштинскими».
Пришла новая династия в разоренную, страшную, но «не поступившуюся принципами» страну. В Московию, которая намерена и дальше жить экстенсивно, губя свою природу и своих людей, но только бы не развиваться, не изменяться.
Потом так повторится не раз: восточные, дикие районы Московии спасут экстенсивный путь развития.
Камешком, столкнувшим Московию в Смуту, стал Василий Шуйский. «Этот приземистый, изможденный, сгорбленный, подслеповатый старик с большим ртом и реденькой бородкой отличался алчностью, бессердечием, страстью к шпионству и наушничеству; он был невежествен, занимался волхвованием и ненавидел все иноземное. Он проявлял мужество и крайнее упорство только в отстаивании своей короны, за которую уцепился с лихорадочностью скряги», — так описывает его русский историк А. Трачевский.
Но не будем опять сводить все дело к тому, что этот царь плохой, а тот хороший.
В каждом обществе «взбираются» на верхние этажи пирамиды те, кто больше других соответствует предъявляемым требованиям. В университетах самые престижные места занимают самые яркие ученые и самые лучшие лекторы. Армию возглавляют те, кто лучше других приспособлен к карьере профессионального офицера. В тюремных камерах верховодят самые злобные и самые отпетые уголовники.
«Царь Васька» — порождение своего общества, не более того. Самый подлый, самый хитрый, самый ничтожный?
Может быть. Лучше всех умеющий преследовать свои и только свои эгоистические цели? Допустим, что все это так.
Ну, а остальные-то… Вся огромная страна куда смотрела?!
Московия видела, кого выбирала, это раз. Готовая к смуте страна выбрала того, кто ее стряхнет в Смуту. Настанет день, и «царя Ваську» скинут с трона, постригут в монахи, отдадут полякам. На заседании сейма он будет валяться у поляков в ногах, плакать и просить прощения, а потом незаметно помрет в 1612 году, уже никому не интересный.
Но в 1606 лавина — пошла. Дело — сделано. И, как следствие лавины, к 1613 году последний шанс остался не использованным. Последний шанс, во-первых, для Польско-Литовско-Московской унии. Во-вторых, для того, чтобы Западная Русь могла бы сыграть собственную роль во всей Русской истории.
