В субботу накануне Пасхи полагалось плясать на кладбищах. В великий четверг сжигали пучки соломы, чтобы вызвать семейных покойников. Клали щепотку соли за оклад иконы, а потом использовали ее от разных болезней.
Православные священники относилось к этому очень неодинаково. Были иерархи, воевавшие с язычеством крайне последовательно. А иные сами писали колдовские книги. вводили их в церковную литературу. Вызыватели духов встречались и в монастырях, а в свите Ивана Грозного известно несколько колдунов.
Во время беспорядков в Москве в 1603 году трупы лежали неубранные двое суток, и колдуны срезали жир у мертвецов для своих снадобий. Как видно, были потребители снадобий, и вряд ли колдуны всякий раз ждали народных бедствий, чтобы получить необходимое им вещество. Как видно, некоторая общественная практика по этой части в Московии была.
Известно, что такой образованный человек, как Василий Голицын, держал собственного, домашнего колдуна, беглого монаха или даже бросившего приход священника Сильвестра Медведева. То ли не дождавшись от колдуна чудес, то ли опасаясь много знающего, Голицын в конце концов сжег колдуна в баньке, а было это уже в 1689 году.
Впрочем, это еще что! В непрочные времена «перестройки» не где-нибудь, а в Санкт-Петербурге обозначился Союз венедов — язычников, многобожников, тесно связанных с вязанием веников (так уж понимали члены союза происхождение слова «венеды»). К моему изумлению, в печатных органах венедов, объявивших себя «детьми птицы клевучей матери-Сва», печатались и православные священники. А это уже не 1689, это уже 1989 год. Триста лет прошло со времен разборок Василия Голицына и Сильвестра Медведева.
Так что не все так уж водой утекло. Русское язычество вошло в православие далеко не только невинными жаворонками из теста и блинами — солнечными знаками на Масленицу. Если бы!
Сколько написано о гаданиях в русской бане! Сколько рождественских историй… то веселых, то довольно жутких. Вдумаемся, что стоит за ними: после строительства новой усадьбы священник освящает все строения. Все созданное человеком освящается, изо всего изгоняются бесы.
Кроме баньки. В усадьбе человека, который называет себя христианином, остается строение, не освященное церковью. Строение, в котором не полагается держать икон; строение, в котором может поселиться кто угодно. Атеисты могут веселиться, их дело. Вообще-то, с банькой, с гаданиями в ней связано несколько вполне достоверных и весьма неприятных случаев, в том числе и подтвержденных людьми официальными — врачами «скорой помощи» и милиционерами. Так что ухмыляться — ухмыляйтесь.
Как человек, склонный к злорадству, я даже буду немного доволен, если атеист поухмыляется, а потом прибежит с трясущейся нижней челюстью и без кровинки в лице.
Такую картинку я наблюдал как-то, имел удовольствие.
Но как человек гуманный и не склонный пособлять нечистой силе, я бы вам советовал, дорогие читатели, быть все-таки поосторожнее.
Как происходит гадание, не забыли? В наше время случается, конечно, все что угодно. Как-то мои студентки очень повеселили меня, попытавшись погадать на суженого на пятом этаже шлакоблочного дома, в ванной комнате и в нейлоновых ночных рубашках.
Но, вообще-то, гадающие девицы должны приходить в баню в полночь, сняв украшения и нательные кресты, раздевшись до нижней рубашки. Белье тоже полагается снимать. Девушки должны выглядеть так же, как выглядели их пра-пра— и еще много раз прабабушки, задолго до прихода христианства на Русь. Если в предбаннике все же повешана икона, ее выносят. То есть остаются в освещенном свечами помещении, которое тоже выглядит, как в незапамятные времена. Ну, и взывают к неким сущностям, если хотите — к существам, которые и должны открыть им имя и внешность суженого.
Иногда уверяют, что взывают, мол, к невинным древним языческим богам и нет в этом ничего от бесов. Может быть. Но, вообще-то, есть твердое правило вовремя набрасывать платок на зеркало, в котором что-то приближается к смотрящей. Потому что если вовремя не накинуть, у бредущего по световому коридору к гадающей появляются рога, лицо страшно искажается, и эффекты, что называется, могут быть любыми.
Опять же — можете ухмыляться. Но я видел как-то девицу, не успевшую набросить платок, и у меня (прошло 17 лет) до сих пор много впечатлений. Так что смейтесь — да не досмеяться бы.
По поводу гаданий в бане у меня, собственно, есть два вопроса. Первый очень прост, и мне доводилось задавать его православным священникам: «Скажите, получается, что русское православие сумело договориться с бесами и поделило с ними территорию? Так сказать, включило в себя веру в бесов и отводит место для молитвы бесам?»
На этот вопрос я до сих пор не получил внятного ответа ни у одного православного священника. Были продолжительные речи, и в том числе настойчивые предложения молиться, как только у меня возникнут подобные вопросы.
Порой поднимались очень интересные и сложные проблемы, но вот прямого, ясного ответа, как надо понимать обычай не освящать баньку, я не получил.
Впрочем, и в доме, непосредственно под образами, много кто может обитать. Дом русского православного — весьма своеобразное место, разделяемое с домовым, с кикиморой, с банником, запечником, чердачником, подвальным и прочими созданиями. Кикимору, говорят, могут видеть маленькие дети, по другим данным — еще и совсем молоденькие, непорочные девушки. В этом представлении очень сильно смешивается христианское и языческое отношение к жизни. По представлениям христиан, непорочные младенцы могут видеть то, чего не видим мы, погрязшие в грехах взрослые люди.
Только ведь непорочные могут видеть существ божественного, горнего мира: ангелов и архангелов. Тех, кого мы не можем видеть именно в силу нашей порочности.
А вот бесов могут видеть как раз люди, упавшие ниже обычного человека; те, кто становится «достоин» лицезреть как раз тех, кого мы обычно не замечаем.
В народном же поверье получается так, что непорочные люди могут видеть нечисть — словно нечисть тоже свята и открывается тем, кто ритуально чист.
Не знаю, как православные других автокефальных церквей, но вот что католики не знают никакого сговора с бесами — это факт. Ни гласного договора, ни негласного.
С отношением западного христианина к нечисти очень легко ознакомиться, взяв в руки любую западную «фэнтези»: лучше всего Р. Толкиена или Пола Андерсона. Из этих книг легко выяснить, что чем дальше от жилья людей, чем дальше от священных мест, тем больше вероятность встретиться с нечистой силой. Мысль же, что можно лежать в собственной кровати, а под тобой возится один… над тобой, на чердаке, второй… По огороду ступает мягкими лапами третий…
Или что утром, когда семья садится за стол, пятилетняя девочка относит блюдце молока к печке: кикиморе, которую не видят папа и мама, но которую отлично видит девочка (сюжет нескольких народных сказок). Такая мысль европейцу непонятна, да, пожалуй, и неприятна.
Помню, я сопровождал по Сибири двух пожилых немцев.
