Вот же засранец! Мне даже нечего на это ответить…
И я пью. Один стакан, второй… В общем, к тому моменту, как Брукс достаёт торт из холодильника, я чувствую себя на порядок лучше. Он берёт в руки нож, и я слишком резко вскакиваю на ноги, тут же хватаясь за бок.
— Подожди, а свечки?
— Чего? — надменно фыркает он. — Мне что десять лет, Смит?
— Ну нет, Брукс, это — не дело, — громыхая дверцами говорю я. — Где-то я видела… А вот!
Радостно хватаю упаковку пёстрых свечей.
— Да ты издеваешься… — насмешливо тянет он, наблюдая за тем, как я с завидным энтузиазмом втыкаю свечки в торт одну за другой. Они, надо сказать, до нелепого смешные, отлитые в форме тощих человечков. — Жесть…
— Так, мистер крутой, я сейчас подожгу, а ты выключи большой свет, — командую я, ощущая какой-то поистине детский восторг. Может, оттого, что ненавижу свой собственный день рождения, а тут выдалась возможность сделать этот день ярче для кого-то другого. Для него…
— Смит, что за бред происходит? — хмурится он.
— Не нуди, Брукс. Тебе двадцать! Такое бывает раз в жизни! — сама бегу выключить свет, и едва не падаю носом вниз, споткнувшись об Акселя.
— Под ноги смотри, бестолковая, — как-то совсем беззлобно произносит Рид, вовремя поймав меня, чтобы не растянулась на плитке.
— Всё, стою, — говорю я, намекая на то, что можно меня отпускать. Потому что пульс мгновенно учащается, а глаза помимо воли фокусируются на его красиво очерченных губах.
Разжимает пальцы, и я, смущённо опустив глаза, всё-таки добираюсь до выключателя. Возвращаюсь, становлюсь напротив него и замираю.
— Ну вот. Давай, загадывай желание и задувай свечи, — поторапливаю его я.
— Какая несусветная чушь…
— До чего же ты ворчливый, словно тебе семьдесят четыре, ты хотя бы иногда можешь не быть…
Не успеваю закончить, потому что огоньки, на секунду вспыхивают ярче и почти одновременно гаснут.
Какое счастье, что здесь темно! Потому что в этот самый момент я не могу сдержать глупую улыбку, играющую на моих губах…
Глава 59
Дженнифер
Торт получился отменный. Лёгкий, воздушный и невероятно вкусный. Наслаждаться им вдвойне приятнее, сидя здесь наверху. Рид заявил, что нужно подняться на крышу, дабы не пропустить рассвет, который, к слову, подкрался совершенно незаметно.
Слушая ночную тишину, я думаю о том, сколько всего хочу спросить у него: о чём мечтает, что планирует, и почему так меня возненавидел… Но как обычно, ни один из вопросов так и не слетает с моих губ. Потому что я очень боюсь разрушить тот хрупкий мир, что возник между нами с недавних пор.
Он закидывает руку за голову и смотрит на тонкую полоску светлеющего неба. Я сижу рядом и не могу отвести взгляд от его профиля. Какие же у него длинные ресницы!
— Я рылась в твоей коробке, — зачем-то говорю ему я.
— Какой ещё коробке, Смит? — поворачивает голову.
— Ну, с твоими сокровищами, — смущённо признаюсь я. — Диски, карточки, фотографии.
Он усмехается, вскидывая бровь.
Ловлю себя на том, что мне нравится то, как он делает это. Как-то очень по-особенному…
— Вечно ты всюду суёшь свой нос, Смит…
— Случайно вышло.
— Ну разумеется, — не верит он.
Наступает неловкая пауза, во время которой я размышляю о том, насколько он разозлится, если я не смогу остановить поток своих хмельных откровений.
— Мне приглянулась твоя фотография в костюме звездочёта, — смело заявляю я, наблюдая за его реакцией.
— Не было у меня такого…
— Ещё как был! — глупо хихикаю, хотя меня всегда бесили эти девчачьи ужимки. — Стоя у ёлки, ты в своих маленьких ручонках сжимал видеокассету с шоу Дэвида Копперифильда.
На его лице мелькает едва заметная улыбка.
— И та, где ты сидишь в пожарной машине. С симпатичной девочкой в розовом сарафане.
— Ты их все пересмотрела что ли? — прищуривается, и мне становится стыдно.
— Не то чтобы все… Так, полистала альбом, — оправдываюсь я, покашливая и пожимаю плечами.
Он ухмыляется, а потом вдруг становится серьёзным.
— И что ещё интересного удалось выяснить?
Не нравится мне этот взгляд. Словно он итак всё знает, но хочет, чтобы я непременно это озвучила.
— Да ничего особенного, — запинаясь, отвечаю я. — Ты был довольно милым и улыбчивым, что показалось странным. Ведь это не вяжется с образом мрачного грубияна Брукса, которого я знаю… Любил бейсбол, бокс, слушал Prodigy. У тебя всегда было много друзей. Скорее всего ты мечтал стать полицейским и жениться на Меган Фокс или Джессике Альбе.
Рид начинает хохотать, а потом с трудом успокоившись, снова прикладывает к губам бутылку. Я же в этот момент проклинаю эту самую бутылку и свой длинный язык. Потому что сначала говорю и лишь потом думаю.
— Целое портфолио собрала. На черта тебе это понадобилось? — подозрительно косится в мою сторону, и я, отчаянно краснею.
— Интереса ради…
— Я надеюсь, ты не трогала телефон? — буравит меня злым взглядом и снова пьёт.
О да! Он прекрасно осведомлён о содержимом той коробки.
— Что? — прикидываюсь дурой, чувствуя, как бешено стучит сердце.
— Смит, — слегка наклоняет голову.
Вот же засада! Я ставлю пустую тарелку и вздыхаю, почёсывая гипс. Прикидываю, скинет ли он меня с крыши сразу, или сперва придушит прямо здесь.
— Смит… — настойчиво требует ответа.
— Ладно. Да, я слушала, извини, — признаюсь и боюсь посмотреть на него, — Мне не стоило этого делать.
Мы оба прекрасно понимаем, что речь идёт о голосовых сообщениях Ванессы.
— Не стоило, — сухо подчёркивает он.
— Прости, Брукс… Не удержалась. В телефоне не было ничего кроме…
— Утолила жажду любопытства? — холодно спрашивает он, чиркая зажигалкой. По его тону понимаю, что хорошее настроение на сегодня закончилось.
— Гораздо позднее. Когда узнала о том, что случилось, — тихо произношу я. — И…
— О том, что там случилось, знаю только я и она, — зло перебивает он. — То, что говорят, не всегда стоит принимать за правду.
— Я знаю.
— Ни черта ты не знаешь! — взрывается он.
— Я услышала главное. Ты не виноват в том, что сестра Исайи оказалась в инвалидной коляске, — блефую я, ощущая, как нарастает напряжение.
— Не виноват? — он качает головой и запускает пальцы в густые волосы.
