Бьюсь затылком о стену. Вернуться бы в октябрь. Туда, где всё было просто и понятно. Туда, где друг был другом, а ненавистный сводный брат — врагом. И когда только всё успело перевернуться с ног на голову? Почему в моей жизни всегда всё так? Через одно место…
— Поехали, отвезу домой.
Я вздрагиваю от неожиданности. Даже не заметила, как он вошёл.
— Я тут остаюсь, — отвечаю ему я.
— Вставай, Смит! — раздражается Рид.
— Отстань от меня! — вздыхаю я. — Тебе… Тебе что жалко. Места в этом доме полно.
— Не понял.
Вижу, что он приближается. Поднимаю на него блуждающий взгляд. Пытаюсь сфокусироваться на его глазах, но ни черта не выходит.
— Я не понял, ты пила что ли? — хватает меня за щёки.
Я недовольно цепляюсь за его руку, пока он принюхивается.
— Бурбон? Ты ****** совсем?
Я хохочу, отдирая его пальцы от лица.
— Не нуди.
— Какого дьявола, Смит? — он хмурит брови и снова изображает из себя воспитателя.
— За… хотелось, понятно? — заявляю ему я.
У него звонит телефон. Разжимает пальцы и отходит в сторону. Я показываю ему язык, опускаю ноги на пол и встаю, придерживаясь за подоконник. Он качает головой, глядя на то, как я по диагонали пересекаю гостиную, пару раз чуть не запутавшись в собственных ногах.
Краду со стола закуску и руки снова тянутся к бутылке. Наливаю, едва не выронив стакан.
— Твою мать, Смит, ты совсем рехнулась? — забирает стакан из моих пальцев, и я недовольно фыркаю.
— Оставь меня в покое, отдай! — тянусь за своим напитком.
— Хватит. Куда уже.
Собираюсь сказать ему что-нибудь колкое, но взгляд цепляется за распухшие костяшки пальцев. Шаткой походкой добираюсь до него и касаюсь его руки.
— Ты… Ты его ударил?
— Иди спать, — приказным тоном отвечает он и сам выпивает МОЙ бурбон.
— Нет подожди… Брукс, скажи, скажи, скажи, что не трогал его! — сжимая ткань его футболки, спрашиваю я.
— Он первый начал. И вообще, это — не твоё дело, Смит.
Ставит пустой стакан на стол и разворачивается, чтобы уйти. Я, насколько это возможно в моём состоянии, спешу следом и уже в гостиной хватаю его за руку и тяну на себя.
— Ты зачем это сделал? — качаю головой.
— Отвяжись…
— Он дома? — испуганно спрашиваю я. Внезапно меня посещают страшные мысли. Что если Исайя лежит избитый где-нибудь в переулке? — Он дома, Брукс, дома?
Его забавляет паника в моих глазах. Молчит и ухмыляется.
— Ты ведь не, не… бросил его на улице?
По спине пробегает неприятный холодок.
— Конечно нет, дура, — выдёргивает локоть.
Я немного успокаиваюсь.
— Во дворце твой ненаглядный. Поехали, отвезу тебя, — кивая в сторону выхода, опять говорит он.
— Я не хочу домой. Сам проваливай! — решительно указываю ему пальцем на дверь.
Меняется в лице.
— Ты совсем обнаглела я смотрю?
— Ой, только не начинай! Ничего твоего тут нет и не будет, бла бла бла, — кривляюсь я. — Смени пласти….
Не успеваю закончить, потому что его ручища тут же дёргает меня.
— Язык твой, Смит, до добра не доведёт, — предупреждает он.
— Как знать, — подмигиваю ему я. — Смотря, как его использовать.
Боже, что я несу?
— Пьяная дрянь, — цедит он.
Я пожимаю плечами.
— Ты идёшь спать.
Я хохочу. Но он тянет меня за руку.
— Да не хочу я спать, отпусти!
Упираюсь ногами. Но он молча тащит за собой. Слишком сильный, и бороться с ним крайне тяжело.
— Брууукс, перестань, — спотыкаясь о ступеньки, прошу я, но остановить его не представляется возможным.
Так и добираемся до комнаты.
— Укладывайся, давай, — резко разжимает руку.
— Не приказывай, что мне делать, ты кем себя возомнил? — шиплю я, толкая его.
Где-то глубоко внутри звенит предупредительный звоночек. Но мне сейчас настолько всё равно…
— Не забывайся, Смит.
Подкатываю глаза, прекрасно зная, что его это страшно выводит из себя.
— Не то что? Снова выпорешь?
Что и требовалась доказать. Его зрачки расширяются от злости.
— Ты ***** не в себе что ли?
— Да! И мне очень нравится это состояние! — честно признаюсь я, расстилая кровать. — Давай, старший брат, спасибо за заботу, но проваливай!
Меня раздражает его поведение. Не так я представляла себе эти выходные.
— Ещё раз так меня назовёшь, — с кипящей угрозой в голосе говорит он.
— Я напомнила тебе на всякий случай, — нарочно при нём стаскиваю футболку и залезаю в холодную постель. Знаю, что играю с огнём, но мне это нравится. — Свет погаси.
Не смотрю в его сторону, но спиной чувствую ту ярость, что от него исходит. Выводить его на негативные эмоции мне всегда удавалось на пять с плюсом.
— Протрезвеешь — поговорим.
— Проваливай уже! — в темноту бросаю я гневно.
— Сука, — зло раздаётся где-то совсем рядом.
А потом он дёргает меня за волосы, укладывая на спину. Залезает сверху и сжимает горло пальцами. Я кашляю от неожиданности.
— Ты должна научиться вовремя закрывать свой рот, Смит, надавливая чуть сильнее, говорит он. — Я уже предупреждал тебя!
— Да пошёл ты, — дёргаюсь под ним и пытаюсь разжать его пальцы.
— Я ведь и правда придушу тебя, — убирая со лба волосы, в бешенстве произносит он.
— Давай, — тяжело дыша, подначиваю я и ловлю в полутьме его свирепый взгляд. — Только сперва… братский поцелуй на ночь, пожалуйста.
— Дура, — наклоняется ко мне, обжигая горячим дыханием.
Нависает надо мной, молча глядя в глаза. Я провокационно провожу языком по его губам и призывно выгибаюсь под ним. Рид нецензурно выражается прямо мне в рот и притягивает к себе, подсунув ладонь за спину.
Я дразню его, и он какое-то время позволяет мне это делать… Стаскиваю с него футболку, отчаянно желая быть как можно ближе. Громко выдыхаю, когда чувствую его кожу. Он целует меня: грубо, горячо, жестоко сминая мои губы. Случайно царапаю ноготочками его спину, и тут же получаю укус в наказание. Мы перекатываемся, едва не свалившись на пол. Смеюсь, но он остаётся всё таким же серьёзным. Теперь, однако, я сверху, так что…
Касаюсь губами его шеи, прижимаюсь к нему, как можно ближе. Ладонь больно сжимает мою ягодицу, и я в ответ трусь о его джинсы. Он судорожно выдыхает. Повторяю, но на этот раз движение выходит ещё более откровенным.
