В какой-то момент нашей беседы Маршал пытается уколоть меня по поводу мамкиной юбки-тире-будущего мэра, и я не сдерживаюсь в ответ. Не стесняюсь в выражениях. Маршалу это не нравится. Он с недовольным видом поднимает трубку стационарного телефона и нажимает цифру 7. Ей богу, не думал, что ими ещё хоть кто-то пользуется. Кстати, семь — моё любимое число. Может, это грёбаный знак свыше и я всё-таки на верном пути?
Откинувшись на спинку не в меру жёсткого стула, напряжённо жду, осматривая весьма скудно обставленное помещение. Маршал всё так же сверлит меня заинтересованным взглядом, задумчиво почёсывает подбородок и молчит. Не знаю, возможно это — своего рода тест на терпение? Если так, то моё определённо на исходе…
Минут через пятнадцать появляется какой-то чересчур суровый с виду мужик. Маршал тычет ему в нос моей парашютной книжкой, и тот, окинув меня быстрым, беспристрастным взглядом, просит проследовать за ним.
В душном кабинете меня маринуют пару часов. Прошёл несколько компьютерных тестов, побеседовал с психиатром (которому впору самому закрыться в дурке), получил направление-простынь на медосмотр и список недостающих документов.
Домой решил добираться на городском автобусе. Сто лет не ездил. И знаете, то ещё незабываемое приключение в час пик.
Почему-то вспомнил, как несколько лет тому назад мы с Лероем затолкали Исайю в такой вот переполненный людьми автобус. У мажорика началась паника. Орал, что у него *клаустрофобия и *мизофобия. Жаловался на нехватку кислорода, потные подмышки соседа, отвратительный запах и тошноту. Чуть не разрыдался, когда какая-то дюже ворчливая старуха острой клюкой продырявила новенькие туфли от Бриони. Только лишь потому, что он отказался уступать ей «вип место у окна».
Разглядывая оживлённые улицы Блу Бэй, понимаю, что моё детство и юность были по-настоящему счастливыми. Спорт, друзья, вечера на побережье. Семья, которая тебя любит и ждёт, что бы ты себе не надумывал.
И вот, теперь придётся попрощаться с этим местом.
Мне надо, чтобы мозги встали на место, а потому, другого варианта нет. Печально наверное, и совсем не радужно, но впервые в своей жизни я чувствую, что принял важное решение и в общем-то горжусь собой…
*********
Уже на следующий день, глядя на то, как Смит снова пытается противостоять мне, я искренне улыбаюсь. Может, мы и поставили точку в этой нашей странной истории, но войны длиною в десять месяцев это точно не коснулось.
Первая ведь начинает. Задирает. Как в ситуации с коктейлем. Там у бассейна, я нарочно выплеснул содержимое бокала ей в лицо, и заносчивая сучка среагировала даже быстрее, чем я ожидал.
Но в итоге, тоже не оказалась в выигрыше. Потому что вскоре полетела в воду вслед за мной.
Остервенело лупила меня, сыпала проклятиями и даже пыталась придушить, забравшись мне на спину словно маленькая обезумевшая обезьянка.
Всего этого мне точно будет не хватать…
Бесящего заливистого смеха.
Копны вечно торчащих кудрей.
Того как закатывает глаза в этой своей Смитовской манере. Прекрасно зная, что тем самым жутко выводит меня из себя.
Того, как покрывается пятнами смущения, но отчаянно борется с собой, демонстрируя выдержку.
Горделиво вскидывает подбородок и неизменно бесстрашно произносит нечто остроумное и язвительное своим дерзким языком…
В такие моменты я часто представлял себе, как именно заставлю её заткнуться. И если бы я хоть раз озвучил свои дурные мысли, нашей маленькой Язве это точно не понравилось бы…
Очень скоро всего этого у меня не будет. Так что пока я жадно заполняю бутылочку под названием «Джен». Чтобы однажды, глядя в чёрное, звёздное небо откупорить её и вспомнить всё то, что происходило в этот год.
Очередной сумасшедший, безумный год, в котором появилась Она…
*********
Её выпускной — ещё один обязательный пункт. Просто потому что так надо. Мы же семья, чёрт побери!
А потому я, одетый в костюм, стою в центре украшенного шарами зала старшей школы Блу Хай, вместе со своим лучшим другом Картером Лероем.
В конце концов, есть свои плюсы. Можно без зазрения совести рассматривать вступающий во взрослую жизнь цветник. Блондинки, рыжие, брюнетки. Выбирай не хочу…
Но вот незадача: мой взгляд постоянно возвращается только к одной девчонке. Той, что в лёгком бежевом платье. Потому что это не платье — это беда… Оно словно вторая кожа подчёркивает соблазнительные изгибы, переливаясь в свете прожекторов.
****** для моих глаз. Пристрелите.
Уверен, пока она произносила эту свою речь счастливого выпускника (репетицию которой я был вынужден слушать за стеной все последние сутки), мужская половина зала, истекая слюнями, откровенно пялилась на её ноги.
Сука, какая же она красивая…
Да только не моя.
— Давай покурим? — не выдерживаю я, нервно дёргая верхние пуговицы на рубашке.
Несмотря на вечернее время, духота в зале стоит невероятная.
Картер кивает, и мы направляемся к мужскому туалету. Когда-то именно сюда мы неслись во время перемен, чтобы наполнить лёгкие никотином.
Открываем дверь. Там в зале идёт церемония, так что здесь никого нет. Даже свет и тот не горит, помещение освещается только уличным фонарём.
Картер забирается на подоконник, а я по привычке останавливаюсь у той стены, что напротив. Он протягивает мне пачку сигарет, и тишину разбавляет неповторимый звук его зажигалки zippo с драконом. Той самой, из-за которой Картер едва не потерял свою Роуз.
— Значит, сегодня едете? Дженнифер собирала рюкзак и ей пришлось отвечать на мои вопросы.
— Да, сегодня, но Роуз об этом ещё не знает, — смеётся друг.
— А её мать? Поднимет кипиш ведь стопроцентно, — предупреждаю я.
— Да плевать, я уже задолбался переживать на этот счёт, — отвечает он, разминая шею.
Какой-то перекошенный ботаник в очелах заглядывает в туалет. Замечает нас, тушуется и сваливает. Да, пожалуй, репутация всегда бежала впереди нас.
— Ни черта не поменялось. Помнишь, как мы сняли с петель такую же дверь с женского туалета?
